мне в глаза, Кирилл схватил через стол меня за руку. Он ведь прежде был остроумным молодым человеком, подумал я, откуда эта нарочитая горечь самого дурного пошиба? Что-то в нем, не только в словах, но и во всем его новом облике было жалкое, и за короткое время встречи я успел проникнуться некоторым сочувствием к нему, как если бы его неожиданная, неприятно поразившая меня заматерелость была следствием каких-то перенесенных невзгод.
Уже на лестнице он обернулся ко мне и весело спросил:
– А вы знаете, как можно поправить непоправимое?
– Как?
– Вот и я об этом. А никак. Да! и спасибо огромное за предложение приютить меня. Как видите, родной город не слишком рад моему приезду.
Позавтракав, я решил ненадолго заглянуть к Чернецкому. Там кипела работа. Одно из зарубежных издательств, с которыми Чернецкий сотрудничал, запросило его фотографию, и теперь Жарков трудился над портретом. Воодушевленный настоящим делом, он с нескрываемым удовольствием распоряжался Чернецким. Тот неохотно подчинялся: опираясь поясницей о подоконник, послушно складывал на груди руки и глядел через плечо в сад. При этом ворчал: «Где-то я такое видел…» Жарков то и дело крадучись подходил к нему, подносил к лицу экспонометр и тут же, посекундно озираясь, чтобы не задеть стойку с осветительным зонтиком или штатив с камерой, отступал назад. В последнюю ходку он убрал с подоконника стопку книг и оставил одну, открытую.
С моим приходом они решили сделать перерыв, и я рассказал о встрече с Кириллом.
– Да, нелегко ему, – вздохнул Чернецкий, – На расстоянии все было умозрительно, а теперь оно перед глазами. И, боюсь, бездна для него только-только начинает открываться. Сил бы ему.
– Кстати – всё хотел узнать – что вы сейчас думаете о ней, об Алисе? – спросил я.
Помолчав, Чернецкий негромко продекламировал:
Мечтанья девушек красивы…
И смущенно замолк, видимо вспомнив, что уже однажды зачитывал эти бальмонтовские строки в связи с Никой. Надо сказать, Чернецкий, хоть и прожил всю жизнь рядом с матерью и сестрой, и был когда-то женат, в женщинах разбирался слабовато. Впрочем, не мне с моими неудачными двумя браками об этом говорить.
– Если верить недавним слухам, – сказал Жарков, – то как тут не вспомнить веселую семейку папы Александра Шестого Борджиа, дочь которого делила ложе как с родным братом, так и с ним самим, с папой.
– А давай лучше не будем верить слухам, – предложил Чернецкий.
Ни ему, ни мне не хотелось мусолить «горяченькую» тему, и мы перешли на нашего подопечного, кукольника. Прожив у Ткачей три дня, тот бесследно исчез. Телефон его не отвечал, и мы решили, что он вернулся в Одессу. Витюша же на людях по-прежнему не появлялся, и чем закончилась их встреча, пока оставалось неизвестным.
XX
Моим приглашением Кирилл воспользовался буквально через два дня: позвонил ра�