близость с мужчиной меркнет по сравнению с тем экстазом, который она испытала в тот момент. Мария понимала, что однажды пригубив из этого кубка, она не утолила жажду, а лишь разожгла аппетит. И теперь хочет пить из него еще и еще.
Мария слышала раньше о том, что успех, слава это своеобразный наркотик, но не верила в справедливость этих слов…
Херсонцев не дал ей додумать до конца эту мысль. Тяжело дыша, он навалился на нее всем телом. Мария покорилась ему. Она хотела только одного, чтобы это скорее закончилось и, чтобы она могла встать и спокойно заняться своими делами.
Едва она так подумала, как раздался звук мобильного. Это звонил телефон Марии.
– Мне звонят. Пусти.– Мария попыталась освободиться из объятий Херсонцева.
– Кому надо перезвонит. – Он и не думал отпускать ее от себя в самый кульминационный момент близости.
– А если это Лоцманов?
– Подождет, – уже хрипел Херсонцев.
Когда он отпустил Марию, телефон зазвонил снова. Это сильно встревожило ее. Мария схватила аппарат. Звонила соседка из ее родного городка. Она сообщила, что ее матери стало плохо, и ее госпитализировали в больницу.
9.
Мария шла немного впереди, а чуть позади Херсонцев катил ее чемодан. Народу на перроне было много, и им приходилось постоянно кого-то обходить.
Мария остановилась у своего вагона и повернулась к своему немного отставшему спутнику, ожидая, когда он подойдет к ней.
– Давай чемодан, отнесу его в вагон и вернусь, – сказала Мария.
– Нет уж, раз я тебя провожаю, то и чемодан отнесу на место, – возразил Херсонцев.
Мария решила, что это не тот вопрос, ради которого есть смысл открывать дискуссию. Вместе они прошли в вагон. Херсонцев недовольно осмотрелся вокруг, тесный плацкарт ему явно не понравился.
– Почему не купила купе, тут же не разойдешься, – прошептал он ей на ухо.
– Ехать всего одну ночь с небольшим, как-нибудь перебьюсь. Зато деньги сэкономили, мало на что дома они понадобятся. Лекарство сегодня дорогие. Ставь сюда чемодан.
Херсонцев засунул чемодан под сиденье, и они двинулись к выходу из вагона.
– И все же напрасно ты не взяла купе, – снова вернулся к прежней теме Херсонцев. – Ты бы могла в спокойствии и тишине подумать о новом романе.
– Лешенька, у меня мама болеет, какой тут роман. Сначала надо выяснить, что с ней. А уж потом все остальное.
–Извини, я понимаю, что тебя сейчас заботит другое. Но ведь издатели не будут ждать, сегодня ты у всех на слуху, а завтра о тебе никто и не вспомнит. Я целиком на твоей стороне, но я не виноват, что уж так устроена жизнь. Она очень безжалостна.
– И ты тоже?
– Я – нет, я полностью на твоей стороне. Твои интересы – это и мои интересы.
– Спасибо, Лешенька, я это знаю и, поверь, очень ценю.
– Тогда подумай в дороге о романе.
– Опять ты за свое.
Херсонцев почувствовал, что его настойчивость встречает все большее