он убрал микрофон и привстал.
– Сиди, не утруждайся, да и микрофон не убирай, все и так знают о нас, и о Еве… Слухи в школе быстро распространяются.
– Мне жаль.
– Жаль? А ну тогда это меняет дело, – съехидничала я. – Обидно, что Ева. Знаменитость? Да она никому не нужна. Даже парень, который ей нравится, уже три дня ползает за мной и просит прощения, а мать вообще готова была уйти. У нее куча подписчиков и тысячи лайков под фото, но, по сути, она одинока и прекрасно это понимает. И пусть после этих слов все посчитают меня сукой и стервой, но вы знаете, что я сказала правду. Месть? Лучше… правда… она бьет больнее измены и всего остального. Правда чаще всего жестока, именно поэтому мы не говорим ее. А ты, Владик, ты урод, я любила тебя, а ты изменил мне, да еще с кем, – я нажала на кнопку и выключила громкую связь. – Ты разбил мне сердце, ты причинил мне боль, и цветы этого не изменят.
– У меня есть шанс все исправить? Могу ли я надеяться на то, что ты сможешь меня простить?
– Надежда всегда умирает последней, – ответила я и ушла.
– Я не перестану просить прощения, я буду доказывать, что мне можно верить, я сделаю все, чтобы вернуть тебя.
– Мило, вот только словам я больше не верю.
Я наткнулась на Еву, когда заходила к Е.Б., а она оттуда как раз выходила.
– Ну ты и сука! – сказала она мне.
– Я? Ни с кем не спутала?
– Хочешь войны?
– Ев, у меня сейчас проблем по горло, не до тебя, правда, – я закатила глаза и закончила этот неприятный полуминутный разговор. – Ты и сама знаешь, что он меня любит.
– Да, но ты ему не даешь, вот он и ходит «налево».
– Ты себя слышишь? Ты только что сказала, что ты доступная, так в чем же я оказалась не права? – Я говорила эмоционально, даже размахивала руками для убедительности, но само общение с ней мне было неприятно, ее общество, ее голос, внешность…
Все-таки я безумно ревновала ее к Владу, и так хотелось ее ударить, но не могла, я и так наговорила многое, и даже было сложно представить, каково ее матери, которая должна принять сторону дочери, а с другой стороны, ее дочь и правда оказалась не такой уж и хорошей девочкой, а еще и я. Это была непростая ситуация для всех нас.
– У вас сейчас физкультура? – спросила меня Е.Б., увидев, как я беру свою форму у нее из шкафа.
– Ага, – я повесила пакет с формой на руку, и рукав кофты приподнялся на несколько сантиметров, а когда учительница потянула меня к себе, то сразу заметила порезы.
– Что это? – изумленно глядя на меня, спросила она и подняла рукав до локтя. – Адриана, что ты сделала? Не говори, что ты хотела…
– Нет, – одернула я ее, – так становится легче.
– Легче? Как долго ты это делаешь? Они у тебя все в засохшей крови и такие глубокие! Как ты можешь? Зачем? – Ее зрачки бегали из стороны в сторону, а голос становился то ниже, то