ушёл ненадолго, потому что тоже где-нибудь ищет Анечку, хотя, признаться, это вовсе не похоже на Сердцеедского, чтоб он кого-нибудь искал без особой нужды. Хотя, когда я поделился этими соображениями с Феофановым, он со мной не согласился, потому что был лучшего мнения о Сердцеедском, и сказал, что если Сердцеедский отправится кого-нибудь искать, то наверняка найдёт, и нам тогда не нужно за это дело волноваться. Что было потом, я совсем не помню, только если совсем чуть-чуть.
– Погоди капельку, я не успеваю разгадывать все ваши маршруты. – Семён Семёныч шумно поскрёб пальцами в своей затылочной части и засопел. – Получается, что все вы расползлись по окрестностям, искали Анечку и не находили, да вдобавок ещё не могли понять про самих себя, кто из вас где находится?.. Допустим, что Анечку вы искали хорошенько, хотя и не нашли, потому что искать умели и друг друга всё-таки отыскали. Но вот что интересно: кому вообще первым пришло в голову искать эту самую Анечку? кто пересчитал количество участников мероприятия и заметил, что кого-то не хватает, и зачем ему это понадобилось?..
– Вот все вы меня невнимательно слушаете, а после претензии предъявляете. А я ещё раз повторю, что нам всем сразу показалось странным отсутствие Анечки, но первым был Сердцеедский. Но он не призывал отправляться на её поиски, а просто сказал, что Анечка только что была в домике, а теперь её здесь нет. «Если, – говорит. – она в таком состоянии будет шляться где ни попадя, то нам за ней не уследить.» И как в воду глядел: мы за ней не уследили.
– Чудная у вас компания собралась, Головакин.
– Да что в ней чудного?
– Очень чудная. Я бы вас всех пересажал для порядка, всех бы подвёл под расстрельную статью. Вот скажи, вы и в правду потащили девку на дачу, не думая, что там можно с ней перепехнуться?.. Только честно скажи, между нами, тут все свои.
– Право слово, обыкновенная компания из обыкновенных молодых людей. Если кто и мечтал перепехнуться, то только по благоволению самой девицы и по снисходительному разрешению Шершеньева. Ни того ни другого не могло быть в принципе, поскольку являлось бы откровенным непотребством.
Семён Семёныч засопел куда как унывней прежнего.
– Я вижу, ты мне не веришь, Семён Семёныч, но это говорит скорее о распущенности твоего характера. – с горькой миной произнёс Головакин.
– Да ну, брось. – осклабился Семён Семёныч. – Втащить бы тебе в хлебальник за такие слова, да рук марать не охота.
– Так я не из интеллигентов, я могу и сдачи дать.
– А ты, наивная душа, думаешь, что с интеллигентами всё очень просто? – презрительно захохотал Семён Семёныч. – Помню, служил у нас в роте интеллигент, и тогда это всем в диковинку было, поскольку дураков в армию не брали. За три месяца в быдлана перешлаковался – повторяю для особо одарённых: за три месяца!.. Интиллегент, как и любой представитель модной субкультуры, это смесь пластилина и говна в рандомных пропорциях, деформирующаяся