куда ехать?
– Добрый вечер. Андрей. Направо по дорожке.
Садится спереди, пожимаем руки, ладонь у него мягкая и холодная.
– Не жарко у вас тут, а днём как, холодно было?
Он не отвечает, пожимает плечами. Слева поляна #70, рядом, в метрах десяти, оранжевая морская спасательная лодка с надувным тентом. Интересное решение, не самое глупое. Я паркуюсь рядом с лодкой. Мужик молчит, из машины не выходит. Я тоже молчу. Замечаю: его бьёт озноб.
– Ты что, заболел? Тебя колотит всего!
– Нет, это нервное… нам надо поговорить…
– Слушай, давай чаю попьём, с коньяком. " Наири", армянский, и чай хороший – "Монарх", крупнолистовой, – предлагаю я, чувствуя, что у Андрея что-то случилось. Хотя у нас у всех что-то случилось!
– Давай… – медленно произносит он.
Я разворачиваюсь на своём поворотном кресле, иду в салон, включаю чайник. Андрей повторяет мои действия, сразу же найдя ручку разблокировки кресла. – "Молодец, сообразительный", – отмечаю я.
Молчим, я готовлю чай, Андрей смотрит в окно, за которым уже ничего не видно. Достаю коньяк, лимон, сахар, рюмки. Разливаю на донышко.
– Давай, не болей!
Андрей залпом выпивает, мне показалось, даже не замечая, что выпил. Я тяну коньяк потихоньку.
– Во-от… – наконец он медленно произносит. И тут его прорывает! Он говорит сбивчиво, перескакивая на разные темы, но чётко выговаривая слова; богатая, несколько высокопарная лексика. Суть его трагедии в следующем: он актёр, жена тоже, служили в одном театре в Москве, не солисты, но и не статисты. К ним в театр пришёл молодой режиссёр ставить новую пьесу и сразу же назначил жену Андрея – Ларису на главную роль. Для самого Андрея роли в его пьесе не нашлось. Жена была на седьмом небе от счастья – первая главная роль в её карьере. Последовали другие знаки внимания со стороны режиссёра, долгие индивидуальные репетиции и так далее. Андрей страшно страдал от ревности, жену любил безумно и, наконец, устроил разборку с последующим скандалом и пощёчиной жене. Она переехала к матери, видеться они стали только в театре, она его избегала. А он страдал и умолял простить. Потом что-то случилось – он не помнит, и вот он здесь – участник какого-то идиотского эксперимента.
Как он в таком состоянии сумел разобраться с доставкой, заказать спасательную лодку и еду, позвонить мне, не понятно. Оказывается, он сначала позвонил Сергею. Но ему не понравился голос; мой, значит, ему понравился. Во всё остальное: саму станцию, цели хозяев, остальных членов группы – он даже не пытался вникнуть. Единственное, чего он хочет добиться, ̶ это, чтобы его вернули на Землю продолжать вымаливать прощение у супруги. Довольно банальная история. Мне почему-то его не очень жалко, а вот последующая жизнь его жены (вдовы) будет невесёлой – до конца своих дней терзаться чувством вины… хотя я её не знаю, может, и выкарабкается.
Непонятно, зачем хозяевам такой участник эксперимента, у которого в башке полный погром и пофигизм ко всему, что и кто тут есть. Ему же совсем не до "насыщения" и тем более не до получения баллов за нравственные поступки.