на земле. Светлана? Живет… что ей сделается? Работает по специальности: аккомпаниатором в доме культуры, ведет хор.
Жена Межинова окончила пединститут, музыкальный факультет по классу аккордеона. Они жили более-менее мирно, воспитывали ребенка – мальчика.
– Сколько лет твоему сыну? – спросила Карина.
– Восемь… какое это имеет значение? Я хочу поговорить о нас с тобой.
– У тебя семья, Рудольф! Жена, сын! Они нуждаются в любви и заботе.
Она говорила заученно, не вкладывая в слова ничего личного. Без упрека, без претензий. Как он ненавидел эту ее отстраненность, умение оставаться на другом берегу!
– Я тебя ненавижу, – выдохнул подполковник.
– Вот и славно… давно пора.
Господин Межинов до назначения на новую должность в управлении работал не где-нибудь, а в уголовном розыске, но все его попытки проследить, с кем встречается Карина, кто ее возлюбленный, окончились неудачей. Он не смел признаться в том, что следил за ней – правда, от случая к случаю. Значит, неуловимый любовник тщательно скрывает свою связь с Кариной. Видимо, женат, боится огласки, скандала… или он известный политик и не желает запятнать «безупречную» репутацию. Или… Сколько он перебрал этих «или»!
– О чем ты думаешь? – спросила вдруг Карина, ковыряя вилкой грибы. – Строишь планы моего разоблачения?
– Угадала.
Рудневы жили в просторной, со вкусом обставленной квартире. На стенах Смирнов заметил несколько прелестных пейзажей в духе Куинджи.
Мать Руднева, Екатерина Максимовна, полная дама лет шестидесяти, с бледным одутловатым лицом, приняла сыщика полулежа на диване. Она казалась расстроенной, и глаза ее были полны готовых пролиться слез.
– Вот, расхворалась некстати, – пожаловалась она, тяжело вздыхая. Беспокойно спросила: – Антоша где? С Ирочкой?
– Антон с Ириной вышли на прогулку, – ответил Всеслав. – А мы с вами поговорим, если не возражаете.
– Сын мне велел все рассказать, как на духу, – слезливо промолвила пожилая дама. – Я ничего не скрываю, поверьте. Что за напасть приключилась, не пойму! Было все тихо, спокойно, и вдруг… будто нечистый взыграл. Замучил совсем! У меня и так здоровье не ахти какое крепкое, а тут прямо впору помирать… в груди душит, жжет… голова кружится. Видать, давление подпрыгнуло.
– Вспомните, пожалуйста, как это все началось, – вежливо перебил ее Смирнов.
Он по опыту знал, что пожилой человек может рассказывать о своих болезнях до бесконечности, если его не остановить.
– Так… я ж переживала сколько, нервничала… сердце-то и надорвалось. Оно, чай, не железное!
– Я не об этом, – улыбнулся сыщик. – Я о «нечистом». Откуда он взялся? Как дал знать о себе?
Мать Руднева всплеснула руками.
– Ой, вы меня простите, молодой человек, не сообразила. Мозги уже не те стали, склероз… Кажись, еще зимой начала всякая чертовщина твориться. Сын с невесткой на работу уходят, а я с мальчонкой остаюсь, с Антошей. Покормлю его, поиграемся, потом на прогулку выйдем с санками. Он дите смирное,