об этом яйце.
На Пасху 1916 г. Мария Федоровна получила в подарок так называемое «Стальное яйцо», изготовленное из полированной стали и покоящееся на стальных снарядах. В качестве сюрприза внутри яйца поместили миниатюру, изображающую посещение императором передовых позиций. Такие же относительно скромные яйца готовились и на Пасху 1917 г.
Сюрприз пасхального яйца «Стальное»
Наряду с уникальными пасхальными яйцами Александра Федоровна и Николай II дарили своим близким и простые пасхальные яйца-брелоки. Многие из них тоже были «от Фаберже». В Московском Кремле хранится альбом Александры Федоровны, в котором она сама зарисовывала эти яйца-брелоки, с немецкой педантичностью фиксируя, кому они подарены и какова их цена, а цена, по большей части составляла несколько рублей[138]. Со временем из этих яиц-брелоков составлялись целые ожерелья, которые становились своеобразной летописью прожитых лет.
Страница из записной книжки императрицы Александры Федоровны. 1906 г.
Ф. Бирбаум отмечал в мемуарах, что общей чертой придворной клиентуры было «слепое преклонение перед заграничным. Они, не задумываясь, платили там бешеные цены за работы, часто уступающие по качеству русским… Исключением был Александр III, который из принципа предпочитал и поощрял все русское»[139]. Таким образом, Александр III вновь открывается нам с неожиданной стороны, поскольку именно с его именем связаны важнейшие изменения в практике придворного ювелирного дела. Именно он дал согласие на начало императорской серии пасхальных яиц, его покровительство благотворно повлияло на укрепление позиций российских ювелиров, как на придворном ювелирном рынке, так и создало предпосылки для выхода их изделий на зарубежные рынки.
Ожерелье из пасхальных яиц. 1900-е гг. Россия
Отношение к Николаю II со стороны придворных ювелиров было более чем скептическое. Ф. Бирбаум прямо пишет, что «Николай II не отличался особо развитым вкусом»[140]. Еще более критично он оценивает императрицу Александру Федоровну. Если Николай II не вмешивался в творческий процесс, всецело доверяя ювелиру, а это, на наш взгляд, говорит в его пользу, то Александра Федоровна была не такова.
Свидетельствует П. Бирбаум: «Обладая убогими художественными понятиями, да еще отличаясь мещанской скупостью, она часто ставила Фаберже в трагикомическое положение. Она сопровождала свои заказы рисунками и определяла заранее стоимость предмета. Исполнить вещи по этим рисункам было технически и художественно невозможно. Приходилось прибегать к различным ухищрениям, объясняя вносимые изменения непонятливостью мастера, утерею рисунка и т. п. Что касалось цен, то чтобы не навлечь ее нерасположения, вещи сдавались по указанным ею ценам. Так как все эти заказы были ничтожны по стоимости, то понесенный маленький убыток окупался расположением, когда дело касалось получения серьезных работ»[141].
Этот