ас, результат будет таким же, как после прибытия Христофора Колумба в Америку, которое в результате не принесло ничего хорошего коренным американцам.
Первая волна – отключение электричества
Вторая волна – цунами
Третья волна – эпидемия
Четвертая волна – глушители
Вторжение, 1995 год
Когда это произойдет, никто не проснется.
Пробудившись поутру, женщина не почувствует ничего, кроме смутной тревоги и слабого ощущения, будто кто-то за ней наблюдает. Тревога постепенно исчезнет и уже вечером будет забыта.
Воспоминания об увиденном сне просуществуют чуть дольше.
В этом сне за окном сидит большая сова и смотрит на женщину огромными немигающими глазами с белым ободком.
Женщина спит. И муж рядом с ней не просыпается. Упавшая на них тень не тревожит сон. И тот, ради кого пришла эта тень – ребенок во чреве женщины, – ничего не почувствует. Вторжение не оставит следа на коже, не повредит ни одной клетки в организме матери и младенца.
И минуты не пройдет, как тень исчезнет. Останутся только мужчина, женщина, ребенок внутри ее и пришелец внутри ребенка. Все они спят.
Женщина и мужчина проснутся утром, ребенок – спустя несколько месяцев, когда родится.
Пришелец внутри младенца проснется спустя годы, когда тревога матери и память об увиденном во сне исчезнут без следа.
Через пять лет эта женщина поведет ребенка в зоопарк и обнаружит там сову, точно такую же, как во сне. Глядя на птицу, она испытает необъяснимую тревогу.
Она не первая увидела во сне сову.
После нее были другие.
I. Последний летописец
1
Пришельцы – идиоты.
Я говорю не о настоящих пришельцах. Иные совсем не глупы. Иные ушли так далеко, что оценивать их интеллект – пустое занятие, все равно что сравнивать самого тупого человека с самой умной собакой. Мы для них не конкуренты.
Я говорю о пришельцах в наших головах. О пришельцах, которых мы придумываем с тех пор, как поняли, что светящиеся точки в небе – это звезды, такие же, как наше Солнце, и, возможно, вокруг них вертятся такие же планеты, как наши. Видите ли, те пришельцы, которых мы себе навоображали и чье нашествие нас не пугает, это человеческие пришельцы. Вы их видели миллион раз. Видели, как они пикируют на Нью-Йорк, Токио и Лондон на своих летающих тарелках. Как маршируют по сельской местности в огромных паукообразных машинах, стреляют из лазеров… И всегда, всегда народы моментально забывают свои ссоры и раздоры, объединяются и одерживают верх над ордами пришельцев. Давид убивает Голиафа, все (кроме Голиафа) счастливы и расходятся по домам.
Ерунда полная.
С тем же успехом таракан может разрабатывать план уничтожения подошвы ботинка, который уже опускается, чтобы его раздавить.
Тут не скажешь наверняка, но я готова поспорить, что иным известно о пришельцах, которых мы себе выдумали. – И я готова поспорить, что иным от наших фантазий смешно до икоты. Если у них есть чувство юмора… и способность икать. Так смеемся мы, видя, как собака выделывает что-нибудь эдакое.
«О, эти людишки! Вообразили, будто мы думаем как они! Ну разве это не мило?»
Забудьте о летающих тарелках, зеленых человечках и гигантских механических пауках, которые испускают смертоносные лучи. Забудьте эпические битвы с истребителями и танками и с победой в конце, когда мы, израненные и неустрашимые, одолеваем пучеглазого червя. Это так же далеко от реальности, как их умирающая планета от нашей цветущей.
Правда в том, что, раз уж они нас нашли, нам конец.
2
Иногда я думаю о себе как о последнем человеке на Земле.
Это то же самое, что последний человек во Вселенной.
Глупо, я понимаю. Они не могли перебить всех… пока не смогли. Хотя несложно себе представить, что будет в итоге. Наверное, тогда я увижу именно то, что должна увидеть согласно замыслу иных.
Помните динозавров? Вот-вот.
Так что я, вероятнее всего, не последний человек на Земле, но одна из последних. И мне, наверное, придется жить в абсолютном одиночестве, пока Четвертая волна не накроет меня.
Вот какие мысли приходят в три часа ночи. Мысли под рубрикой «О господи, я в полной жопе». В такие минуты я сворачиваюсь калачиком и боюсь даже глаза закрыть; страх, в котором я тону, до того плотный, что я в приказном порядке заставляю легкие дышать, а сердце биться. – В такие минуты сознание сбоит, как игла на запиленном диске: «Одна… одна… одна… Кэсси, ты одна…»
Кэсси – это мое имя.
Не от Кассандры или Кэссиди, а от Кассиопеи, то есть от созвездия Кассиопея, названного в честь красавицы, которую бог морей Посейдон в наказание за самовлюбленность затащил на небо и поместил там вверх ногами на троне. По-гречески ее имя значит «та, кто бахвалится».
Мои родители