мной, как с ребенком, и тот факт, что я выглядела младше своих лет, способствовал моему унижению.
Раздался звонок. Мистер Ллойд знал, что слугам пора обедать, и, обращаясь к Бесси, произнес:
– Это вам, няня. Вы можете идти вниз, а я пока побеседую с Джейн.
Бесси охотно бы осталась, но знала, что не может не пойти, потому что пунктуальность была обязательным условием для слуг в Гейтсхед-холле.
– Если не ушиб стал причиной твоей болезни, то что тогда? – продолжал настаивать мистер Ллойд, когда мы остались одни.
– Я несчастна, очень несчастна из-за разных вещей, – ответила я.
– Каких вещей? Расскажи мне.
Как бы я хотела дать ответ на этот вопрос! Если бы только все не было так сложно! Боясь упустить первую и единственную за столько лет возможность облегчить душу, поделившись своими горестями, я постаралась дать пусть не исчерпывающий, но хотя бы правдивый ответ.
– В первую очередь, у меня нет ни отца, ни матери, ни братьев, ни сестер.
– У тебя есть любящая тетя и кузены.
Я запнулась, и объяснение снова получилось неловким:
– Но ведь это Джон Рид толкнул меня, а тетя заперла в красной комнате.
Мистер Ллойд взял уже вторую понюшку табаку за последние несколько минут.
– Но ведь в Гейтсхед-холле так красиво. Разве ты не благодарна за то, что можешь жить в таком прекрасном месте? – спросил он.
– Если бы мне было куда пойти, я бы уехала отсюда, но я не смогу этого сделать, пока не стану взрослой.
– Не может быть, чтобы тебе было некуда пойти. Есть ли у тебя другие родственники?
– Я о них не знаю, сэр.
– Тебе хотелось бы поехать учиться в школу?
Я снова задумалась. Я не очень хорошо представляла себе, что такое школа. Бесси иногда говорила, что в школе юные леди сидят целый день за черными досками и ведут себя в высшей степени скромно и прилично. Джон Рид ненавидел школу и давал обидные клички своему учителю, но вкусы Джона не были для меня законом, и хотя сведения Бесси о школьной дисциплине (почерпнутые у юных леди, няней которых она была до того, как ее взяли в Гейтсхед) звучали угрожающе, то намеки на достоинства, приобретенные вышеупомянутыми леди, привлекали меня гораздо больше. Она расхваливала мастерство, с которым они писали прекрасные пейзажи и натюрморты, распевали песни, исполняли музыкальные произведения, вышивали и переводили с французского. Я слушала, и во мне загорался дух соперничества. Кроме того, школа совершенно изменит мою жизнь.
– Я бы, несомненно, очень хотела поехать в школу, – произнесла я вслух.
– Посмотрим, посмотрим. Кто знает, что может произойти? – произнес мистер Ллойд, поднимаясь. – Ребенку следует сменить обстановку, – добавил он, как будто про себя. – Нервы совершенно расстроены.
В тот же самый момент вернулась Бесси, а за окном послышался шорох колес по гравиевой дорожке.
– Это, вероятно, хозяйка. Я бы хотел поговорить с ней перед уходом, – сказал аптекарь.
Бесси показала ему дорогу, проводив в маленькую столовую. В последовавшем