именно, – подтвердила Рут. – А для краткости просто Угорь.
– Это прозвище ему подходит, он такой бледный и скользкий, – сказала Тельма. – Могу поклясться, у него к тебе особая страсть. Знаешь, девочка, ты просто обалденная.
– Ты ошибаешься, – сказала Лора.
– Не прикидывайся, – отрезала Рут. – Посмотри, какие у тебя волосы, а глазищи…
Лора покраснела и хотела было запротестовать, но вмешалась Тельма:
– Послушай, Шейн, блестящий дуэт сестер Аккерсон в составе Рут и Тельмы не страдает ложной скромностью, но и не терпит хвастовства. Мы режем правду в лицо. Мы знаем свои достоинства и гордимся ими. Мы знаем, что нам не выиграть титул «Мисс Америка», но мы умные, и даже очень, мы этого не отрицаем. А ты потрясающая, и нечего притворяться.
– Моя сестра иногда слишком прямолинейна и чересчур красочна в своих выражениях, – извинилась Рут.
– А моя сестра, – продолжала Тельма, – пробуется на роль Мелани в «Унесенных ветром». – Она заговорила с преувеличенным южным акцентом и наигранным сочувствием: – Скарлетт у нас добрая. Говорю вам, Скарлетт очень хорошая. Ретт в душе тоже хороший человек, и солдаты-янки тоже хорошие, даже те, что разграбили Тару, сожгли урожай на полях и сшили сапоги из кожи наших младенцев.
Лора не могла удержаться от смеха.
– Так что брось прикидываться скромницей, Шейн! Ты потрясающая, и все тут.
– Ладно, ладно. Я знаю, что я… хорошенькая.
– Шутишь. Бледный Угорь свихнулся, когда тебя увидел.
– Верно, – поддержала Рут, – ты его просто ошарашила. Он даже позабыл о конфетах.
– Подумаешь, конфеты! – подхватила Тельма. – Пакетики леденцов, шоколадки!
– Ты, Лора, будь поосторожней, – предупредила Рут. – Он больной человек…
– Он ублюдок! – крикнула Тельма. – Помойная крыса!
– Он не такой уж плохой, – тихо сказала Тамми из своего угла.
Белокурая девочка была такой молчаливой, застенчивой и неприметной, что Лора забыла о ее присутствии. Лора увидела, что Тамми отложила в сторону книгу и сидит на постели, подтянув к груди худые коленки и обхватив их руками. Ей было десять, она была на два года младше остальных и маленькой для своего возраста. В белой ночной рубашке и носках она казалась привидением.
– Он и пальцем никого не тронет, – продолжала она неуверенным, дрожащим голосом, как будто высказывать мнение о Шинере было так же опасно, как идти по проволоке без страхующей сетки внизу.
– Еще как тронет, да только боится, – сказала Рут.
– Он просто… – Тамми кусала губы. – Он просто… одинокий человек.
– Нет, милочка, – отозвалась Тельма, – он совсем не одинокий. Он такой самовлюбленный, что ему достаточно своего общества.
Тамми отвернулась. Поднялась, сунула ноги в разношенные тапочки и пробормотала:
– Скоро отбой.
Она взяла с тумбочки косметичку, шаркая, вышла из комнаты и, затворив дверь, направилась к умывальной в конце коридора.
– Тамми берет конфеты, – пояснила Рут.
Волна