титул, естественно, после членов Августейшей семьи. Именно поэтому я должен идти один. Никого другого на бал просто не пропустят, и все будет сорвано.
Очередь дошла и до меня…
Англичанка! На входе сидела англичанка! Вытянутое, словно лошадиное лицо, платье довольно дурного, принятого в Великобритании покроя, – точно англичанка! Случайность – или?
Или у меня уже паранойя на англичан?
Англичанка вопросительно смотрела на меня.
– Князь Александр Воронцов, – представился я, подавая пригласительную карточку, – вице-адмирал Флота Его Императорского Величества Николая Третьего.
Я внимательно смотрел за англичанкой, за ее глазами. Испугается? Придет в замешательство? Меня здесь ждали? Нет, ничего подобного не было – дежурная улыбка, жест рукой.
– Добро пожаловать на бал Женевского Красного Креста, ваше сиятельство…
Я улыбнулся той же самой, вежливой и ничего не значащей улыбкой, прошел дальше.
Черт, Ксения, какого черта ты сюда поперлась? Почетная гостья, великая княгиня Дома Романовых, как же…
В холле – кружащий голову аромат духов, едва слышный шорох шелка, быстрые, оценивающие взгляды на мужчин и на соперниц: как одета, от какого кутюрье платье, не продала ли семейные драгоценности. Свет люстр переливался в каскадах фамильных бриллиантов, украшавших лебединые шеи дам. Европа – могу спорить на сто против одного, что девяносто процентов бриллиантов здесь – фальшивка, цирконий. Настоящие – в семейных или банковских сейфах, их почти никогда не достают, удовлетворяются простым сознанием того, что они есть. У нас, в России, – такого нет. Официально это оправдывается возможностью кражи или ограбления, на самом же деле – большинство настоящих бриллиантовых колье заложены банкам и находятся в их сейфах как гарантии по кредитам. Большинство блистательных европейских семей на самом деле разорены и едва сводят концы с концами. Вот почему такие балы – это еще и возможность для кавалерственных дам[14] найти себе богатого и щедрого любовника. Пусть банкира, пусть еврея, пусть даже и русского варвара – но чтобы в кармане водились деньги.
Вот почему меня никогда не тянуло на подобные благотворительные балы и приемы. Бойтесь ханжества – под его покрывалом клокочет грязь.
Конечно же, меня как одинокого джентльмена «от сорока до пятидесяти» с бриллиантовым шифром в петлице (тоже кубический цирконий), обозначающим мои инициалы и название моего рода, заметили сразу же. Хищницы со всего холла ринулись буквально наперегонки, я даже и десяти шагов не успел сделать. Первой рядом со мной оказалась белокурая итальянка (терпеть не могу дам, красящих волосы), на вид лет двадцати с хвостиком, на самом же деле – за тридцать. О, Монако, центр пластической хирургии всего мира, фабрика по производству Золушек. Или Ла Франш сюр Мер, еще одна. Один протез груди – пять тысяч германских марок штучка, операция оплачивается отдельно…
– Сударь, не поможете ли мне… здесь так мелко написано…
Многие дамы носили