«Нуок-Мам» самый лучший в мире. И ком-тай-кам тоже, но я…
– Может быть, у тебя в машине не только телефон, но и уок[1], и ты можешь управлять и готовить одновременно?
– Мама, я купил новый «Корвет»! – выпалил Томми в отчаянии.
– Телефон и «Корвет»?
– Нет, телефон у меня давно. «Корвет»…
– Что это такое – «Корвет»?
– Я же говорил тебе, ма! Это машина. Спортивный автомобиль.
– Ты купил спортивный автомобиль?
– Ну да!.. Помнишь, я говорил, что, если однажды мне очень повезет, я…
– Для какого вида спорта?
– Что?
– Для футбола?
Мать Томми Фана была упряма. Больше того, она была консервативна, как сама королева Английская и неплохо умела настоять на своем, но она не была ни ограниченна, ни тупа. Томми был уверен, что она прекрасно знает, что такое спортивный автомобиль, поскольку в детстве стены его спальни были сплошь увешаны фотографиями таких машин. Кроме того, его мать не могла не понимать, что означает для ее сына «Корвет». Пожалуй, именно в этом и была зарыта собака. Должно быть, она чувствовала, что «Корвет» умчит Томми еще дальше от его этнических корней, а ей это совсем не нравилось. Правда, мать Томми никогда не плакала и не жаловалась, как не расположена была и браниться, поэтому единственным способом выразить свое неодобрение было притвориться, что его новая машина, равно как и его поведение вообще, кажутся ей столь странными, что она попросту перестает понимать собственного сына.
– Или для бейсбола? – снова спросила она.
– Этот цвет, – скрипнув зубами, ответил Томми, – называется «серебристо-голубой металлик». Очень красивый цвет, мама. Совсем как у вазы, которая стоит у тебя в гостиной на каминной полке. Я…
– Много заплатил?
– Что? А… В общем – да, но это действительно классная машина. Разумеется, она немного дороже «Мерседеса»…
– А что, все репортеры разъезжают на «Корветах»?
– Репортеры? Нет, я…
– Ты все истратил на эту машину? Все, до последнего цента?
– Нет, что ты, не волнуйся! Я никогда бы себе не позволил…
– Ты разорен, и у тебя не осталось ни гроша.
– Я не разорен, мама.
– Если у тебя ничего не осталось, приезжай домой, поживи у нас.
– В этом нет необходимости, мама.
– Помни, Туонг, семья всегда готова принять тебя.
Томми почувствовал себя последним негодяем. Он вовсе не считал, что сделал что-то плохое, однако в свете фар встречных машин он вдруг почувствовал себя неуютно – точь-в-точь как преступник при свете мощных ламп в полицейской комнате для допросов.
Вздохнув, Томми выехал на правую полосу шоссе, где машины двигались медленнее. Он чувствовал, что не в состоянии одновременно вести «Корвет» и спорить по телефону со своей матушкой.
– Где твоя «Тойота»? – спросила она.
– Я продал ее, чтобы купить «Корвет».
– Все