дома, не в гостях. Помню! – похвалил себя Андрей, князь Сакульский, урожденный боярин Лисьин, опускаясь на корточки перед топкой, наколол лучинок, запалил, подкинул поленья, закрыл дверцу, отправился дальше.
На втором этаже печей было всего четыре: в покоях князя, княгини и еще в двух комнатах, когда-то задуманных то ли как детские, то ли как гостевые, то ли для знатных родичей. Остальные грелись через продыхи, от нижних топок. Посему князь спустился вниз, направился в трапезную и чуть не лоб в лоб столкнулся с торопящейся Варварой – в простом домотканом платье, сером платке на волосах и длинной овчинной душегрейке.
– Ох, прости Господи, Андрей Васильевич! – в последний миг успела увернуться она. – Не ждала тебя здесь увидеть.
– А где же мне еще быть? – Князь развел руками, в одной из которых был косарь, а в другой толстая восковая свеча. – Должен найтись в доме хоть один истопник. Вот и бегаю. Чего холодно-то так везде?!
– Дрова денег стоят, княже. Чего их зря палить, коли не живет никто? Посему и грела через день, токмо чтобы изморозь не пробралась, – отчиталась ключница. – Ты ступай, Андрей Васильевич, отдыхай.
– Тут ныне только снеговику отдыхать впору, – хмыкнул князь. – Сходи лучше о бане распорядись. Печи я уж сам, дурное дело нехитрое.
– Так топится уже банька-то, – улыбнулась Варя. – Я об том первым делом Андрюше наказала.
– Тогда снедью займись. Путь долгий получился, люди устали. Накормить надобно вкусно и сытно. И хмельного чего им налить. Кроме тебя с этим никто не разберется. А с печами я сам. Ступай.
– Как скажешь, Андрей Васильевич, – отступив, низко, в пояс, поклонилась женщина и, громко постукивая деревянными подошвами, ушла на кухню. Князь же, поиграв косарем «мельницу», отправился выполнять взятую на себя обязанность.
Дворец вскоре начал наконец-то согреваться. Первая закладка прогорела. Андрей совершил круг, снова наполняя топки, и не поленился сходить к поленнице, принести свежих дров.
Холопы тоже не скучали: лошадей расседлать и почистить, воды наносить, сена задать, все подворье от снега расчистить. Пока управились – уже и баня поспела. Да и смеркаться начало. Слегка перекусив, добры молодцы отправились мыться, а вернулись уже распаренные, хмельные и полусонные. Сытный ужин в трапезной за княжьим столом стал последним ударом – ребята явственно заклевали носом. Андрей не стал томить заслуживших отдых людей и отправился к себе в покои, предоставив им допивать вино и укладываться, кому где покажется удобным.
Но, поднявшись в светелку, он, к своему удивлению, обнаружил в ней яркую масляную лампу на три фитиля. Печка снова трещала сосновыми поленьями, на открытой крышке бюро лежали три спрятанных в конверты письма. Из опочивальни доносился слабый шум. Даже не задумавшись о своем поступке, просто из въевшейся в плоть и кровь осторожности, Андрей положил руку на рукоять сабли, чуть вытащил клинок, бесшумно скользнул к двери – но увидел всего лишь хлопочущую у постели