порцию холодных соленых брызг. Огляделся.
Сегодня ушкуй не летел по волнам и не зарывался в них. Он кувыркался в пенных брызгах, как щепка в водопаде. Мокрый до нитки, но все такой же невозмутимый кормчий стоял на корме, привязанный за пояс к штырю, крепящему рулевое весло, на мачтах вместо парусов дрожали от натуги всего два небольших алых треугольника. Команда ушкуя жалась к бортам и тоже обвязалась веревками.
– Штормит? – задал риторический вопрос князь, подойдя к Пахому. – Ты про солонину в прошлый раз поминал. Осталась еще?
– Прости, Андрей Васильевич, ввечеру еще доели, – прохрипел тот. – Ушкуйникам отдал, дабы не мокла. Волнами несколько раз заливало.
– Чего шепчешь-то? – удивился Зверев. – Никак осип?
– Молюсь… Вестимо, сгинем все ныне. Ни могилы, ни отпевания.
– Ерунда, ничего не случится, – отмахнулся князь. – Проливы-то датские прошли, али еще нет?
Дядька только непонимающе тряхнул головой. Андрей перевел взгляд на кормчего, но в последний момент все же решил его не отвлекать и повернул к носовой каюте, под изумленными взглядами ушкуйников ловко ловя ногами палубу – резко качающуюся и прыгающую, заливаемую по-змеиному шипящей и пузырящейся водой. Толкнул дверь, пригнулся, шагнул внутрь.
– Доброго вам дня, торговые люди, – кивнул князь. – Чего-то я заспался последнее время, от реальности оторвался. Мы как, прошли проливы, или еще нет?
– Прошли… – слабым голосом ответил бледный младший Житоложин. – И понесла нас нелегкая сюда, в темные воды, теперь сгинем все безвестно заместо прибытка. Ни поминок, ни креста.
– Да не боись ты, купец, – успокоил его князь. – Ничего с вами не случится. Доплывет ушкуй до Сантандера целиком и полностью, даже мачт не поломает. Вы лучше вспомните, что пассажиров кормить надобно, а не только укачивать. У вас тут перекусить ничего не найдется? А то брюхо совсем подвело.
– Как ты о еде в такой час мыслить способен, княже? – Юрий Житоложин выглядел ничуть не лучше брата. – О душе пора беспокоиться. Всяко видно, не прожить нам, грешным, до восхода нового. В пучину уйдем со всем товаром. А у меня жинка на сносях…
– Говорю же, не случится с вами ничего, не бойтесь, – повторил Андрей. Подумал и пояснил: – Икона у меня с собой чудотворная, Николы-угодника. С холопами своими из святого Коневецкого монастыря везем. Пока она на борту, святой Николай нашей погибели не попустит. Так что успокойтесь наконец, и придумайте чего-нибудь поесть. Не дрова везете, чтобы в трюме запереть и забыть. Давайте, давайте, шевелитесь. Хватит помирать, в другой раз преставитесь.
Он чуть выждал, махнул рукой, развернулся, вышел под удары волн и ветра, пересек ушкуй, пританцовывая на ненадежной палубе и занырнул к себе, в конурку хоть и крохотную, но закрытую от ветра и воды. Присел к столу, поводил пальцем по плотно подогнанным лакированным доскам, вздохнул, перешагнул к постели, лег, закинув руки за голову, закрыл глаза. Но сон, естественно, не шел.
Неожиданно