не менее радикальным способом.
Прохаживаясь перед строем смущенных своей промашкой казаков, сплошь молодых и малоопытных, Аркадий совмещал приятное (выплеск злости после неприятной и очень болезненной ситуации) и полезное (воспитательный момент):
— Юрка, ты уже ведь не в один поход ходил, опытный, можно сказать, казак. Что я приказывал делать в случаях попытки остановить отряд?
Опытный казак, лишь недавно отпраздновавший свое восемнадцатилетие, покраснел и тихо, будто в приватном разговоре, забормотал:
— Мы должны были…
— Что ты там себе под нос бубнишь?! Ты будущий командир или так, погулять вышел? Отвечай как положено!
— Мы должны были сбиться в кучу вокруг командира и обеспечить его быстрейший уход из опасного места!
— А что вы сделали в действительности?
— Мы… мы остановились для прояснения обстоятельств случившегося!
— То есть подставились под возможную засаду. Стреляйте в нашего командира, а если вам больше делать нечего, можете всех перестрелять, да? Хотя ума не приложу: зачем стрелять в таких оболтусов, порох и свинец тратить? Они же денег стоят! Такие дураки сами свою смертушку найдут, бесплатно!
Ребята стояли молча, посмурнев лицами. Обычно веселые и бодрые, они старались выглядеть сейчас серьезными и исполнительными. Спорить с Аркадием в таких случаях — нарываться на неприятности, это они уже хорошо усвоили. Но бесики в глазах у некоторых проскакивали, что попаданца злило еще больше. Ему казалось, что сопляки про себя посмеиваются над его оплошностью в верховой езде. Уловив тень улыбки на лице одного из охранников, попаданец перенес свое внимание на него:
— И что же, Миша, ты увидел смешного? Не поделишься с нами?
Парню, не вовремя вспомнившему перекошенное лицо командира, позорно обнявшего своего коня за шею, вмиг стало не до смеха. Делиться воспоминаниями он, естественно, не стал. Замер, уставившись выпученными глазами в лицо попаданца.
Еще немного поизмывавшись над ребятами, Аркадий угомонился и с казаком, оставшимся расспрашивать незадачливого предшественника Анны Карениной, поговорил спокойно. Причина происшествия оказалась банальной, хотя от этого не менее трагической. У женившегося после сорока лет казака родился идиот. Горе для него страшное, поэтому, услышав о случае излечения от безумия, он кинулся за помощью к целителю. А так как денег у него не было, бросился под копыта лошадей с мольбой об исцелении ребенка.
— Слушай, как ты думаешь, этот казак сильно пил?
— Да он и сегодня, видать, для храбрости успел принять.
— Тогда, когда он подойдет к воротам, выйдешь и скажешь, что я помочь ему ничем не могу. Безумие ребенка — кара его родителю за пьянство. Пусть бросает пить, может, тогда его другой ребенок нормальным родится.
Больше недели Аркадий провел в ставших уже привычными прогрессорских хлопотах. Развернули