обитатели окрестных хуторов и заимок, «сама смерть»»{33}.
Как Военный комиссар Верх-Исетского завода П.З. Ермаков имел в своем непосредственном подчинении специальный отряд красногвардейцев численностью 19 человек{34}. А его ближайшим помощником на то время становится бывший балтийский матрос С.П. Ваганов{35}.
Выписавшись из госпиталя в начале июня 1918 года, П.З. Ермаков вступает в командование отрядом, участвующим в подавлении Верх-Исетского восстания, после чего направляется в Невьянск с аналогичной задачей. Некоторых из руководителей этих восстаний расстреливает лично, о чем с гордостью вспоминает по прошествии лет:
«Были пойманы главари Аранс и учитель Пелехов, и ряд других главарей. Последние мной были уничтожены»{36}.
И поэтому нет ничего удивительного в том, что именно этот человек был отобран партийным руководством Урала в команду палачей-добровольцев, изъявивших желание участвовать в расстреле Царской Семьи.
К личности П.З. Ермакова мы еще вернемся не раз, а сейчас, с позволения читателя, автор позволит себе сказать хотя бы несколько слов о еще одном участнике екатеринбургской трагедии – Якове Юровском.
Глава 4
«Надежнейший коммунист» Яков Юровский
В одном из своих многочисленных писем по поводу наведения порядка и организации должной работы в Гохране В.И. Ленин назвал Я.М. Юровского «надежнейшим коммунистом». Как ни странно, но эта ленинская оценка на сей раз полностью соответствовала истине, так как, куда бы ни посылала партия Якова Юровского и на какие бы посты ни выдвигала, он всегда и везде неуклонно выполнял ее волю.
Янкель Хаимович (после принятия лютеранства в 1904 г. – Яков Михайлович) Юровский родился 1 июля (19 июня) 1878 года{37} в городе Томске в многодетной еврейской семье.
Его отец – Хаим Ицкович был сыном раввина и происходил из мещан Полтавской губернии. Сосланный в середине 1870-х гг. на поселение в Сибирь, он отбыл в ссылку вместе со своей супругой, поселившись вначале по месту назначенного ему предписания – в городе Каинске{38}. Но в этом городе он долго не задержался и скорее всего не без помощи местной еврейской общины сумел перебраться в губернский Томск, где стал заниматься торговлей железным хламом и стекольными работами, которые приносили ему весьма скромный доход.
«Отец был стекольщиком, – напишет в 1922 г. позднее в своих воспоминаниях уже сам Яков Юровский. – Семья большая. Нужду терпели огромную»{39}, косвенно подтвердив тем самым, что его отец так и не сумел найти свое должное место в коммерческой жизни этого сибирского мегаполиса. А отсюда можно сделать предположительный вывод о том, что, памятуя о совершенном им ранее грехе, томская еврейская община просто не пожелала пойти навстречу своему новому члену и не приняла должного участия в его дальнейшей судьбе.
Мать – Эстер Моисеевна (рожд. Варшавская), также происходившая