запчасти мопеда, улыбнулась бабкам краешком алого рта и скрылась за дверью.
– Привет! – кивнула она встретившему ее в полупустой квартире Кобрину. – Отлично выглядишь. Классный галстучек.
Вице-президент «Пластэка» тоже с явным удовольствием оглядел подругу, но было понятно, что он хочет услышать от нее что-то более важное, нежели мнение о галстуке.
– Ну? – нетерпеливо спросил он.
– Все нормально, – сказала девушка. – Не волнуйся. Я действовала в соответствии с твоими инструкциями.
9
Заглянув утром в детскую комнату, Илья обнаружил близнецов сидящими на горшках. Оба с сосредоточенным видом держали на коленках по растрепанному журналу (Леша – «Компьютерный мир», Антоша – «Плейбой», который два месяца назад сильно разочаровал своей скромностью Валдаева и Здоровякина, жаждавших обнаженного безумства).
– Салют, мужики!
В качестве ответного приветствия Илья получил от потомства два полновесных горшка. Гири, эспандер и ледяная вода прогнали остатки сна, а Мария все еще валялась в кровати, сладко уткнувшись в подушку, и, видимо, совсем не собиралась просыпаться. «Опять сидела всю ночь», – понял Здоровякин, обнаружив на кухонном столе ноутбук. Через минуту он уже гремел кастрюлей – варил манную кашу.
Каждое утро, выполняя однообразные, но необходимые процедуры, Илья думал об одном и том же: нельзя оставлять детей на Машу. Это было лейтмотивом его ежедневных переживаний. Увлеченная работой, Мария не замечала ничего вокруг. С диким сожалением, после пятикратного напоминания со стороны Леши и Антоши, она отрывалась в обед от монитора, чтобы разогреть приготовленный Здоровякиным суп и накормить детей. Необходимость выводить близнецов на прогулку сначала навевала на Машу уныние, пока она не сообразила брать с собой блокнот и ручку и предаваться составлению компьютерных программ, сидя на краю песочницы. Предоставленная автономность радовала малышей, и хотя, отдавая дань природному темпераменту, они иногда исчезали из песочницы, но всегда тут же возвращались обратно. Наверное, понимали, что задумчивая мама и не заметит их отсутствия, а к полной и исключительной свободе еще не были морально готовы. Другие мамаши трепетно выполняли материнский долг – с истошными воплями носились по двору за короедами, не давали им утонуть в луже, беспрестанно делали замечания, вытаскивали из-под колес автомобилей, спасали от злых собак. В глазах этих доблестных матерей Маша была равнодушным извергом, готовым бросить малюток на произвол судьбы.
– Вставай, работяга, – растолкал жену Илья. – Детей покормил. Ухожу на работу. На обед не приду.
– Да?.. – выдохнула теплая, сонная Маша и вытянула трубочкой губы для поцелуя. – Я тебя так люблю…
Из детской доносилось напряженное пыхтенье. Дети сперли из кухонного пенала две пачки печенья и теперь размачивали его соком. Из образовавшегося липкого материала они увлеченно ваяли на стене комнаты барельеф.
После похорон мужа Настасью носило