пять дней, когда мы со Славой навестили проклятое место, «Нивы» я не обнаружил. Исчезла и палатка со всеми вещами – кто-то там всё же побывал. Из местных, наверное. Оставили одну лопату, не соблазнившись подержанным видом. Кажется, Слава моей истории не поверил, и хотя прямо не сказал, видно было, что она внушает ему изрядные сомнения. Не убедили его даже идолы. Истуканы, кстати, стояли полукругом, словно и не было подземного заточения, и вид у них (во всяком случае, мне так показалось) был очень довольный.
Такие вот симарглы.
После этого случая я перестал быть завзятым материалистом и с атеизмом тоже покончил навсегда. Теперь я верил Онкифу Поснику, честно предупредившему: «Если не останется детей моих, никому нельзя брать котёл, потому что кумиры будут сокровище стеречь и вору, который на него покусится, творить чары». Берестяную грамоту я уже перечитал несчётное количество раз и знал её наизусть. Ну ведь предупреждали дурака! По-хорошему предупреждали. Нет, не послушался. Получается, сам виноват. Человек хотел уберечь свои деньги, а методы… Да что там методы, они у каждого времени свои. Сейфов и сигнализации новгородские язычники не знали, пользовались, чем могли. А если на голове прибавилось седых волос, в этом только моя вина.
И всё же не давала покоя одна мысль. Что было бы, если б там, на болотах, мне удалось разбудить себя?
Впрочем, я никому её не высказывал.
Совещание состоялось в библиотеке, где нас поджидал Вадик. Вероятно, Давид Яковлевич тем самым демонстрировал более высокую степень доверия. Ранее наши беседы проходили исключительно в гостиной, смежной с прихожей залой. Теперь Гольдберг устроил заседание в приличествующем истинным джентльменам помещении. Или ему было непристойно держать родственника в гостиной, кто знает? Библиотека у Давида Яковлевича была внушительной, как, впрочем, всё в его квартире. Наверное, это очень удобно – разместить библиотеку в отдельной комнате! Я, например, не мог позволить себе такой роскоши и оборудовал стеллажами спальню или, учитывая количество книг, спал в библиотеке.
Когда Донна Марковна принесла нам со Славой кофе и удалилась, Давид Яковлевич осторожно улыбнулся, посмотрел на восседавшего в кресле Вадика, пробежал испытующим взглядом Славу и хитровато глянул на меня. Оценив настроение собравшихся, он скрестил пухлые пальчики у подбородка и начал обстоятельно излагать фамильную историю. Видимо, счёл нужным довериться нам, коли уж решили работать вместе.
Основной бизнес семьи Гольдбергов, успешно пережившей все пертурбации царского, советского и нынешнего строя, составляла торговля антиквариатом. На людях это не афишировалось, для чего существовало прикрытие из какого-нибудь официального занятия. Пращур фамилии Аарон Гольдберг имел скоропечатню на Лиговской в доме 57, его же младший брат Самуил числился там метранпажем, хотя в типографии носа не показывал. Он занимался таманским золотом и прочими древними диковинами, добываемыми местными ухарями из грязевых вулканов. В полиции его знали как скупщика, но за руку поймать