конца за него взяться, — таким образом, отпадала даже малейшая возможность попытки набросать профиль дорогого человека. В этом-то и крылось главное препятствие на пути к героическим высотам. Однако, справедливости ради стоит заметить, что в тот момент она не осознавала собственную ущербность в данной области, ведь дорогого человека, чей портрет стоило бы написать, у нее не было. Итак, достигнув семнадцати лет, она так и не встретила ни одного любезного сердцу юношу, который заставил бы ее трепетать, она не стала предметом жгучей страсти и даже не была обожаема, а все знакомства казались непримечательными и мимолетными. Поистине странно! Однако, такой ход событий становился вполне объяснимым при более пристальном рассмотрении. В окрестностях не поселился ни один лорд, не водились там даже завалящие бароны. Среди знакомых семейств ни одно не воспитывало подкидыша, найденного на пороге в грозовую ночь. Не знали по соседству молодых людей, чье происхождение скрывала бы тайна. У отца не было воспитанника, а у владельца прихода — детей. Но уж если юная леди решила стать героиней, то даже активное сопротивление сорока соседствующих семей не в силах ей помешать. Что-нибудь должно, просто обязано наставить героя на истинный путь.
Мистер Аллен, владелец большей части недвижимости в окрестностях Фуллертона, Вилтширской деревушки, где жили Морланды, отправлялся в Бат для лечения подагры; его жена, вполне добросердечная женщина, души не чаявшая в мисс Морланд, скорее всего четко осознавала, что если приключения до сих пор не обрушились на голову этой славной девушки в ее родной деревне, то их стоит поискать вдали от отчего дома, и посему она пригласила ее поехать вместе с ними. Мистер и миссис Морланд были полностью согласны, а Кэтрин — абсолютно счастлива.
Глава 2
В дополнение к тому, что мы уже сказали о Кэтрин Морланд, ее личных качествах и умственных способностях, кои она обнаружила накануне предстоящего шестинедельного пребывания в Бате, обещавшего изобиловать трудностями и опасностями, возможно, для большей ясности нашему читателю следует знать о том (если только, разумеется, дальнейшее повествование не запутает его окончательно и он все же составит себе четкую картину того, что за девушкой стала наша героиня), что сердце у нее было отзывчивым, нрав приветливый и открытый, не знала она ни чванства, ни жеманства — все нынешние ее манеры являлись ни чем иным, как просто заменой детской неуклюжести и застенчивости; в общем, Кэтрин производила впечатление приятной, а в удачные дни даже хорошенькой девушки, может, лишь чуточку невежественной, ну да кто не грешит этим в свои семнадцать.
Когда приблизится час разлуки, беспокойство миссис Морланд достигнет, безусловно, крайней степени. Дурные предчувствия о страшной участи бедняжки на чужбине ревущим потоком обрушатся и захлестнут мать, погрузив ее в бездну печали и слез, по крайней мере, на день-другой, что судьба оставит им до расставания; маленькая спальня еще услышит прощальный совет, полный горького знания и мудрости, что слетит в скорбный час с губ матери. Сердце ее сожмется и выплеснет наружу все то, что известно ей о ветреных баронах и лордах, находящих особое удовольствие в том, чтобы обманом и силой завлечь невинную душу на какую-нибудь дальнюю ферму и там!..
Вы и правда, во все это поверили?