выпив ромашковый настой, Александра встала, прислонясь к стене. Наклонившись к спящему Дариушу, она погладила его по голове и с трудом зашагала к тяжелой деревянной двери казармы. Чем ближе она подходила, тем яснее слышала шум снаружи.
Александра потянула ручку. Она оказалась совершенно не готова к сцене, представшей ее глазам.
Во дворе царил настоящий хаос. Несколько сотен горожан облепили внутренние стены крепости. Скот согнали в загон у западной стены, но несколько коз, свиней и собак отбились и бегали среди людей. Плакали дети. Их матерям никак не удавалось успокоить малышей. Почти все мужчины и мальчики постарше стояли по периметру стен, на крыше казармы над головой Александры, или охраняли главные ворота Высокого замка. Над ними клубился черный дым, поднимавшийся снизу, из Нижнего города.
Александра поняла: впустив их с Дариушем, мужчины тут же наглухо закрыли огромные ворота. Затем к ним подогнали две тяжело груженные подводы. Они подпирали крестообразные раскосы. Александра надеялась, что ворота, простоявшие девяносто лет, выдержат натиск незваных гостей. Ее передернуло, когда она увидела труп спасшей их с Дариушем белой кобылы; его тоже подтащили к воротам, используя как укрепление.
В самом центре она заметила знакомую гриву рыжих волос. Отец стоял на деревянной клети, громко раздавал приказы и благословлял защитников Высокого замка. Одних он отправлял к внешним стенам, других — в погреба, пополнить запасы провизии, успевая приказать соседу помириться с женой. При этом он крутил ухо какого-то молодого парня — похоже, отец застал его за каким-то неблаговидным поступком.
Обернувшись, отец Гавриил увидел Александру, и выражение его лица сразу смягчилось. Дав хулигану подзатыльник и для верности еще пнув его пониже спины, он соскочил с клети и, широко улыбаясь, зашагал к дочери. Крепко, по-медвежьи, он обнял ее. Его огромный непромокаемый плащ целиком накрыл ее, и она, зарывшись в складки плаща, вдруг почувствовала себя в безопасности. Она глубоко вдохнула застарелый запах отцовского табака.
— Я уж испугался, что потерял тебя, милая.
Александра еще крепче прижалась к отцу; ей казалось, что рядом с ним к ней возвращаются силы.
Отец Гавриил легко подхватил дочь на руки и, укрыв полой плаща, понес назад, в казарму.
— Здесь тебе не место, родная. И потом, нам пора позаботиться о твоем спасителе.
Услышав последние слова, Александра вспыхнула. Неужели отец все понял?
Когда рослая фигура священника закрыла собой дверной проем, тетушка Барановская неодобрительно покачала головой и сказала:
— Неужели не наигрался? Ты нужен здесь; здесь требуется настоящая работа.
— Помолчи, женщина, — ответил отец Гавриил, укладывая Александру на сено и лукаво подмигивая ей.
Александра улыбнулась. Она знала, что отец искренне привязан к их соседке.
— Я дала парню ромашково-укропный настой, и сейчас он крепко спит. Передаю его в твои руки, — продолжала Барановская.
Отец