– повод для расставания?! Это обыкновенный физиологический процесс! Это совершенно не оправдывает размолвки вашей матери с этим... как его... Николаем Ивановичем. Вот что мы решим, – категорично заявил он и, выдернув из внутреннего кармана пиджака носовой платок не первой свежести, смачно высморкался, после чего этим же платком протер блестящую лысину и опять спрятал его во внутренний карман. – Вы с мамашей непременно должны снова выйти замуж за своих бывших супругов, и точка! Семья – это ячейка общества, и нечего ее разрушать, пороча тем самым имя кристально чистого человека, члена нашей партии Веры Петровны Сорокиной! Нечего подмачивать репутацию, возможно, будущего нашего лидера! – Слова сыпались пулеметной очередью. – А что вы делаете сегодня вечером? Каковы ваши планы?
– Нельзя ли, промочив горло, согреть, таким образом, верхние и нижние дыхательные пути? – спросила Глория Евгеньевна, которая все это время сидела молча и пыталась скрыть колени, натягивая на них юбку.
– Ах! Лорик! Да подожди ты со своим чаем! – вспылил супруг и с прежней горячностью продолжил допрос, а Лорик обиженно пожала плечами. – Итак, что вы делаете сегодня вечером?
– Иду с подругами в наше кафе отмечать старый Новый год!
– Ни к чему это! Совершенно ни к чему! Я бы вам не советовал! Кстати, о подругах. Кто они? Все ли замужем? Благонадежны ли? А? Я вас спрашиваю, Мария Алексеевна!
– Благонадежны! Я с ними познакомилась, когда под стол пешком ходила!
– Поподробнее, поподробнее, – и он приготовился записывать.
– Нас четверо – я, Икки – фармацевт, заведующая проктологической аптекой (тут неподалеку), Пульхерия – гинеколог и Анжелка Поликуткина (в девичестве Огурцова) – бывшая балалаечница. У нее двое детей: Кузьма – ему три года, и Степанида – ей восемь месяцев. В наше содружество еще, правда, входил Женька Овечкин – мой сокурсник, переводчик с испанского, английского и французского языков, но после того, как они с Икки развелись, мы с ним больше не знаемся!
– Как? И они тоже развелись?! – Бабушкин секретарь был возмущен до глубины души.
– Мы все развелись! – не выдержала я. – И все мамаши моих подруг тоже развелись со своими мужьями! – Я вдруг почувствовала, что «заморозка» начала отходить.
– Так, значит, эта ваша Огурцова теперь одинокая мать с двумя детьми на руках?
– Нет, детей забрал ее муж Михаил. Анжела живет одна. Ее мамаша тоже одна занимает двухкомнатную квартиру, отец – Иван Петрович – ушел от жены к сватье... Собственно, все они и живут в квартире Анжелкиной свекрови: Михаил, его мать Лидия Михайловна, Анжелкин отец – Иван Петрович с Кузей и Степанидой.
– Кукушка! – выкрикнул Рожков, вероятно, в адрес Огурцовой.
– Какой позор! – воскликнула Глория Евгеньевна. Такое впечатление, что она поставила перед собой цель вытянуть юбку до пола и неуклонно шла к ней.
– Вы должны порвать все отношения с подругами! Они сбивают вас с толку, и кончится тем, что вы не только опорочите кристально чистое имя своей бабушки, но и сами окажитесь на дне! И