гигантского стола кажется совсем маленьким и высохшим, как старый кузнечик, что уже и не поет, а только скрипит всеми суставами, но при нашем появлении довольно бодро отодвинул толстый манускрипт, показывая, что все внимание нам, указал тонкой птичьей рукой на два кресла по эту сторону стола.
— Садитесь, братья. После вашего ухода, брат паладин, мы долго обсуждали взаимосвязанные проблемы.
— И не пришли, — сказал я смиренно, но едко, — ни к какому выводу.
Он слабо улыбнулся, наблюдая, как мы с отцом Мантриусом усаживаемся. Я просто сел, а отец Мантриус медленно и величаво опустился на сиденье, красиво расправив складки длинной рясы.
Отец Кроссбрин переложил одну книгу на стол, а вторую раскрыл на середине и сделал вид, что читает.
— Почему же не пришли? — произнес аббат мирно. — Хотя в какой-то мере вы правы, взгляды разделились.
— И большинство за то, — сказал я, — чтобы сидеть и не высовываться?
Приор скривился так, что заскрипели морщины, но все так же упорно не отрывал взгляда от страниц.
Аббат кивнул отечески:
— Вы правы. Но большинством всегда правит меньшинство. Хорошо это или плохо, но так было, есть и будет.
— Да, — согласился я. — Прекрасный принцип демократии!.. И что решило меньшинство, что рулит большинством? Ведь Маркус не так уж и похож на Божью кару. Во-первых, это не звезда, раз опускается на Землю, набирает пленных, а затем улетает, предварительно уничтожив все или почти все на поверхности Земли.
Аббат проговорил так же мирно:
— Есть мнение, что так называемые пленные — не совсем пленные, а скорее насильно спасаемые на небесном ковчеге… гм… так вот, если это так, то Багровая Звезда не совсем то, чем ее считают…
Я покачал головой.
— Ной был избран, потому что был лучшим в том дерьме, в которое превратилось человечество. А по какому принципу Маркус отбирает спасаемых?.. Нет, отец Бенедерий, я не хочу вдаваться в дебри споров о природе Маркуса. Для меня это зло, которое уничтожит род людской, потому надо с ним бороться… Храм и монастырь смогут ли чем-то помочь?
Отец Кроссбрин то и дело поднимал голову и поглядывал в нашу с отцом Мантриусом сторону, наконец не выдержал, хлопнул книгой по колену и сказал почти злобно:
— Брат паладин, вы бы сперва, прежде чем упрекать нас в лени и трусости, посмотрели на себя. Герой, да?.. Призываете на борьбу с Маркусом, ну да. Но сами-то что-то стоите? В смысле что-то можете предложить дельное?..
— Но я же…
Он остановил тем же брезгливо снисходительным жестом.
— Уже слышали. Вы об этом кричали во всех коридорах. Еще бы: с длинным мечом в недрогнувшей, отважно и смело, а главное — красиво!.. И, конечно, сами даже не пытаетесь уразуметь, что ничего еще не представляете? Да-да, я помню, что вы сделали там, внизу, но сейчас говорим о Маркусе. Вы прибежали к нам с криком: он всех убьет, давайте его сами убьем. Но… как?
Я запнулся с ответом:
— Пока… не знаю.
— И мы не знаем, — ответил он