пролепетала Маргарита, оглядываясь на кабинет, что вызвало скрытую улыбку у Беарнца, довольного успехом своей хитрости.
– И вот что я собираюсь сделать, – продолжал Генрих, как будто не замечая ее смущения. – Я…
– Месье, – воскликнула она и, быстро встав, схватила короля за локоть, – дайте мне передохнуть: волнение… жара… я задыхаюсь.
Маргарита действительно побледнела и вся дрожала, едва удерживаясь на ногах, чтоб не упасть.
Генрих направился к отдаленному окну и растворил его. Окно выходило на реку.
Маргарита шла вслед за ним.
– Молчите! Молчите! Ради себя, сир, – чуть слышно произнесла она.
– Эх, мадам, – ответил Беарнец, улыбаясь своей особенной улыбкой. – Ведь вы же сами мне сказали, что мы одни.
– Да, месье, но разве вам неизвестно, что посредством слуховой трубки, пропущенной сквозь стену или потолок, можно слышать все?
– Хорошо, мадам, хорошо, – с чувством прошептал Беарнец. – Верно то, что вы не любите меня, но верно также то, что вы честная женщина.
– Как надо это понимать?
– Будь вы способны меня предать, вы дали бы мне договорить, потому что я выдавал только себя, а вы меня остановили. Теперь я знаю, что в кабинете кто-то есть, что вы неверная жена, но верная союзница, а в данное время, – добавил Беарнец, улыбаясь, – надо признаться, для меня гораздо важнее верность в политике, нежели в любви…
– Сир… – стыдливо вымолвила Маргарита.
– Ладно, ладно, об этом поговорим после, когда узнаем друг друга лучше. – И уже громко спросил ее: – Ну как, мадам, теперь вам легче дышится?
– Да, сир, да, – тихо ответила она.
– В таком случае, – продолжал он громко, – я не хочу вас больше утруждать своим присутствием. Я почел своим долгом прийти, чтоб изъявить вам все мое уважение и сделать первый шаг к нашей дружбе; соблаговолите принять их так же, как я их предлагаю, – от всего сердца. Спите спокойно, доброй ночи.
Маргарита посмотрела на мужа с чувством признательности, светившимся в ее глазах, и сама протянула ему руку, говоря:
– Согласна.
– На политический союз, искренний и честный? – спросил Генрих.
– Искренний и честный, – повторила королева.
Беарнец пошел к выходу, бросив на Маргариту взгляд, увлекший ее невольно как завороженную вслед за мужем.
Когда портьера отделила их от спальни, Генрих Наваррский с чувством прошептал:
– Спасибо, Маргарита, спасибо. Вы истинная дочь Франции. Я ухожу спокойным. Бедный вашей любовью, я не буду беден вашей дружбой. Полагаюсь на вас, как и вы можете полагаться на меня… Прощайте, мадам!
Генрих нежно сжал и поцеловал руку жены, затем бодрым шагом направился к себе по коридору, шепотом рассуждая сам с собой:
– Какой черт сидит там у нее? Кто это – сам король, герцог Анжуйский, герцог Алансонский, герцог Гиз, – брат ли, любовник ли или тот и другой? По правде говоря, мне теперь почти досадно, что я напросился на свидание с баронессой; но раз уж я дал