к лесам своим.
Спрячусь, Лада,
Вглубь родимого дупла, —
Рада, рада,
Невредима и гола…
А увидишь,
Светлым взором упрошу,
А обидишь —
Острым зубом укушу.
Чур, громовник!
Я не дамся, закричу!
Полюбовник
Мне не будешь – не хочу.
Здравствуй, ты, погибель моя девья неминучая!
Льнет ко мне громовник, огневой любовью мучая.
Злая, безответная в руках его лежу,
Маленькая, белая от жарких рук дрожу.
Понапрасну руки те слезами я окапала,
Понапрасну тонкими ногтями исцарапала,
Я ль не хоронилась, не таилась, не блюлась?
Я ли, Лада красная, добром ему далась?
Выдали, нет, выдали глаза меня зеленые…
Засияли в логове, как месяцы влюбленные.
Засияли радостно – а ныне не глядят…
Видно, ослепил он их, златой склонивши взгляд.
Предали, ах, предали меня уста румяные…
Улыбнулись в зелени, как розаны духмяные.
Улыбнулись сладостно – теперь же веют вздох…
Видно, поцелуями настиг он их врасплох.
Изменили руки мне, объятия раскинувши,
Изменили волосы, покров свой разодвинувши,
Изменила сила вся, веселость, стыд и страх
И кругом измена мне: в лесах, лучах, зверях.
Так и погибаю я средь грохота и золота,
Бородою ласковой плечо мое исколото,
В теле нежном девичьем разымчивая боль…
От палючей молоньи, от ярых ласк его ль?
Здравствуй, полюбовник мой, безжалостный и пламенный!
Всё на белом свете сотворил ты новым для меня.
Преданная, мудрая в глаза твои гляжу,
Розовая, слабая от счастия дрожу.
Ты, касатка боязливая
В недолетной вышине,
Или белка сиротливая
На нетронутой сосне,
Или девица дремливая
В запертом своем окне, —
Все вы, глупые, стыдливые,
Раз всплакните обо мне!
Ты же, лебедь истомленная
Над пучиной водяной,
Или змейка распаленная
В черной зелени лесной,
Или девица бессонная
На постели огневой —
Все мудреные, влюбленные,
Вы порадуйтесь со мной!
Я вернулась к вам прекрасною,
Да на огненных крылах,
С голубой утомой сластною
В переменчивых очах,
С тайной розовой опасною
На улыбчивых устах.
Вы, что скорбь испили страстную,
Мне служили не за страх!
Стой, громовник-полюбовник мой младой,
В черном облаке соколик златой!
Не видались мы с тобой много дней:
Стосковалась я по ярости твоей.
Для чего ж зеленым взорам и цвести,
Коль тебя не останавливать в пути?
Для чего же золотой косе блестеть,
Коль тебя да не запутывать в сеть?
Для чего ж мне, вешней Ладе, жить да быть,
Коль тебя, Световита, не любить?!
Ой,