нет ничего промежуточного. Она (молитва) отделяет тебя от бессловесных животных, она соединяет с Ангелами, и если кто ревностно старается о том, чтоб посвятить всю свою жизнь на молитвы и служение Богу, то такой скоро сделает своим достоянием их устройство, и жизнь, и поведение, и честь, и благородство, и мудрость, и разум.
13. Нет, подлинно нет ничего сильнее молитвы и даже ничего [нет] равного ей. Не столько блистателен царь, одетый в багряницу, сколько молящийся, украшающийся беседой с Богом. Как тот, кто в присутствии войска и военачальников, многих вельмож и градоначальников, приблизившись к царю и вступив наедине в беседу с ним, обращает на себя взоры всех и от этого становится более досточтимым – так точно бывает и с молящимися. Подумай, сколь важное дело – в присутствии Ангелов, Архангелов, Серафимов, Херувимов и всех прочих Сил простому человеку приступать с великим дерзновением и беседовать с Царем этих Сил! С какой это может сравниться честью?!
14. Приходящим к Богу надлежит делать это с радостью и страхом: со страхом, чтобы нам не оказаться недостойными молитвы, с радостью же вследствие обширности чести, вследствие того, что смертный род удостоен столь великого попечения, что непрерывно наслаждается даже Божественной беседой, через посредство которой мы перестаем быть и смертными, и преходящими, по природе своей будучи смертными, а через общение с Богом восходя к бессмертной жизни.
15. Человеку невозможно без силы Духа перенести Божественную беседу, но должно, когда она присутствует и помогает в святых подвигах, войти и преклонить колена, и просить, и молиться. Так как беседовать с Богом – дело, превышающее человеческие условия, то надлежит, чтоб благодать Духа, войдя в нас, укрепила, и ободрила, и раскрыла высоту чести.
16. Когда мы приступаем к Богу, то не будем думать, что это – обыкновенное зрелище; здесь собрание целой вселенной, или, лучше, горних сонмов небесных, и среди них сидит Сам Царь, готовый слушать нашу молитву. Будем же стараться, чтобы она соответствовала зрелищу. Пусть ни один игрок на гуслях или певец на лире, которые бывают так тщательны, когда выступают на сцену и так боятся, чтобы не произвести какого-нибудь неприятного звука, не превзойдут в этом нас, когда мы намереваемся вступить на зрелище Ангелов. А нашим орудием пусть будет язык, не произносящий ничего неприятного, но все стройное и благозвучное, с надлежащим настроением души; и, приступая к Богу, прося и умоляя Его, будем ударять в струны наши за врагов своих – тогда услышана будет наша молитва и за нас самих.
17. Всегда нужно помнить, что должно не просто только молиться, но молиться так, чтобы быть услышанным. Молитва не достаточна для получения желаемого, если мы не будем воссылать ее так, как угодно Богу. И фарисей молился, но не получил пользы, и иудеи также молились, но Бог отвращался от молений их, потому что они молились не так, как должно молиться. Поэтому нам заповедано молиться такой молитвой, которая могла бы быть вполне услышана.
18. Подлинно, не обилие