Опьяненный,
Весь терпко пахнущий настойкой,
Склонял он взор свой замутненный
Над девушкою стройной, стойкой.
Шептал ей: «Мне с тобою, родной,
От Бога плотский грех дозволен…
И несть греха, коли замолен…
Паденье ж Господу угодно!»
Но белой сильною рукою
Она его толкнула вон
И молвила себе с тоскою:
«Ин! Пусть берет другой – не он!»
Раскинув кудри огневые
И разметавшись на кровати,
Князь спал и видел сны златые…
Как вдруг средь снившихся объятий
Очнулся. Сон прелестный длится! —
Уста целуют и алеют,
Милуют руки и белеют,
И слезами кропят ресницы…
О, как он бережно и нежно
Ее признал! Ее привлек!
И в край безгрешный и безбрежный
Вступил с ней, строгой, тих и строг…
Но не без мук, не без борений
Далось то счастье Василисе, —
И было много в ней сомнений,
Когда они уже сошлися.
Все дни она, себя тем мая,
Канон Святителю Николе,
Кого особо чтут в расколе,
Читала, лестовку сжимая.
Молитвовала, плача, каясь,
Понять свершенное темна…
А ночью, ластясь и ласкаясь,
Всё понимала, влюблена!
Тогда Борис глядит ей в очи!
Тогда Борис ей косы гладит,
Шепча всё жарче, крепче, кротче,
Что будет жить он так, как прадед:
С ней неприметной, неученой,
Да Василисою премудрой,
Голубоокой, русокудрой,
Он примет злат-венец законный…
Алеет свет лампадки зыбкий,
Пречистый Спас глядит светло, —
И хорошо им, словно в зыбке,
Как в поле вольно и тепло!
Усольцев тоже взял то счастье
Не без волнений и раздумий
И чуял, что на них с их страстью
Проснется гневность в Аввакуме.
Он днями грезил о побеге —
О далях сумрачных дорожных,
О ширях голубых таежных,
О жизни там в труде и неге…
Порвал он с Леей и друзьями,
Их обвиняя, ей винясь,
И думал, думал… А ночами
Не думчив был влюбленный князь!
Тогда она, кто всех уж ближе,
Его ко груди жмет лебяжьей
И чешет волос мягкий, рыжий,
Певуче величая: «Княже!»
Жалеет искренно, безгневно,
Что он, желанный, ясный, любый,
Слюбился с ней, мужичкой грубой,
Сама ж – горда, как королевна!
Румяным розаном и маком
Всегда так веет от нее!
И каждый поцелуй так лаком!
И вздох – как чарое питье!
Тянулися поста недели.
Весна не приходила долго.
Как вдруг к ним вести долетели,
Что тронулась в верховье Волга.
Дороги делалися пестры
От рыже-розовых проталин,
У теплых застрех и завалин
Носился клик касаток