ответную:
«С-под камешка, с-под белого латыря
Протекли реки, реки быстрые
По всей земле, по всей вселенную —
Всему миру на исцеление,
Всему миру на пропитание…»
«На белом латыре на камени беседовал да опочив держал сам Исус Христос, Царь Небесный, с двунадесяти со апостолам, с двунадесяти со апостолам, с двунадесяти со учителям; утвердил он веру на камени: потому бел-латырь-камень каменям мати!» – говорится в другом разносказе народного стиха. Записано и такое слово об этом чудном отце-матери всех камней: «Среди моря синяго лежит латырь-камень; идут по морю много корабельщиков, у того камня останавливаются; они берут много с него снадобья, посылают по всему свету белому…» О целебной силе камня-«латыря» ходит по народной Руси до сих пор немало и всяких других россказней…
«Под восточной стороной есть окиан-синее-море», – гласит заговорное слово: «на том окияне на синем море лежит бело-латырь-камень, на том бело-латыре-камне стоит святая золотая церковь, во той золотой церкви стоит свят золот престол, на том злате престоле сидит сам Господь Исус Христос, Михаил-архангел, Гавриил-архангел…»
П.Н. Рыбниковым записана в Олонецкой губернии любопытная былина о Василье Буслаевиче, – разносказ, не встречающийся у других собирателей народной старины. Тешится новгородский богатырь своею могучею силою, тешит моченькой и удалую дружинушку… «Дружина моя хоробрыя! – говорит Буслаевич. – Скачите через бел-горюч-камень!» Стали скакать Васильевы дружинники, перескочили раз, и другой перескочили, и третий… Принялся скакать и сам Васильюшко: «раз скочил и другой скочил, а на третий говорит дружине хоробрая: – Я на третий раз не передом, задом перескочу! – Скочил задом через бел-горюч-камень, и задела ножка правая, и упал Васильюшко Буслаевич о жесток камень своима плечмы богатырскима… Расколол он свою буйну голову и остался лежать тут довеку»… В сказочной передаче – Васильева смерть пришла не от камня-алатыря, а от морской пучины, – причем последняя является живым существом… Плыл Василий-богатырь, по словам старой сказки, «через море к зеленым лугам». Плывет Буслаевич, видит: лежит «Морская Пучина – кругом глаза…» Не смутился Василий, не робок парень был: зачал он вокруг Морской Пучины похаживать, сафьян-сапожком ее попинывать. Посмотрела на богатыря новгородского Морская Пучина – кругом глаза: «Не пинай, – говорит, – и сам тут будешь!» Смешлива была дружина Буслаевича, зачали дружинники смехи водить – посмеиваться, принялись через Пучину перескакивать: все перескочили… Взяло за живое и самого богатыря: прыгнул Василий, не перескочил, задел за Морскую Пучину пальцем правой ноги… Тут ему и смертный час пришел, смертный час, последний час…
По сводному безсоновскому разносказу стиха о «Голубиной Книге», помещенному во втором выпуске его «Калик перехожих», народное окиян-море представляется таким: «Окиян-море морям мати: