никто из менеджеров не заметил ее трюка.
– Ладно, девчонки, я у себя, если что, – и она направилась к выходу.
– И мы у себя, – отозвалась Леся. – А толку-то?
– Столько же, сколько и обычно. Если вдруг что-то еще станет известно… Я имею в виду, по поводу Риты… зовите.
– А что тут может стать известно, Викуша? – тяжело вздохнула Марина. – Да ничего! Может – так и говорят, – ее «предположительно» убил тот же головорез, замочивший и остальных, но мы-то знаем, что все ясно как божий день! Ей не повезло оказаться не в том месте не в то время. Хоть это и ужасно, придется смириться. А убийцу вряд ли найдут, раз уж до сих пор его не обнаружили.
Вика кивнула – чтобы не нарваться на очередной комментарий по поводу «воли судьбы». Ей почему-то казалось, что все далеко не так однозначно.
Сумки одна за другой грузно шлепались на черно-серую ленту конвейера.
– Никакого уважения! – бубнила женщина средних лет, стоявшая у него за спиной. – В Европе уже давно никто так не делает! Как будто в «совок» попали!
Марк с трудом сдержал улыбку. Эту дамочку послушать – получится, что в Европе каждый чемодан несут на руках по дороге, засыпанной лепестками роз, а перед тем как положить в багажное отделение, рассказывают ему сказку на ночь.
Вообще, вера в абсолютную цивилизованность и непогрешимость Европы была сильно преувеличена. За прошлый год его багаж, пожалуй, только в России ни разу не потеряли и не повредили. Совпадение, конечно, потому что по поводу своей исторической родины Марк тоже отнюдь не питал особых иллюзий. Но и желания стенать по поводу ужасов пребывания в России тоже не испытывал. Но стоявшая за ним женщина никак не унималась. Она начала сокрушаться еще в самолете. Правда, по-русски, так что понять ее могли разве что Марк и ее собственная дочь, сидевшая в соседнем кресле. Немцы же видели, что фрау явно скандалит, но причинами ее дурного настроения предпочитали не интересоваться. А фрау явно относилась к тем эмигрантам, которые, получив новый паспорт, не уставали всем рассказывать, насколько зеленее и мягче трава у порога ее немецкого дома.
Марку было одинаково неплохо и в России, и в Германии. Что же до чувств к родному дому, то с этим всегда были сложности. С тех пор как он закончил университет и начал работать, большую часть времени он проводил в разъездах. Но если говорят, что дом там, где твоя семья, то его дом, пожалуй, все же в Германии…
Воспоминание о недавних событиях накатило, как волна, и заставило его вздрогнуть. Теперь уже нигде нет у него дома, если следовать этой логике. Подсознание очень хотело бы игнорировать этот факт, но Марк заставлял себя помнить. Нельзя убегать от проблем, надо принимать их – и привыкать.
– Молодой человек, с вами все в порядке? – Дама, разочаровавшаяся в России буквально до кончиков плохо прокрашенных волос, обратилась к нему по-немецки. Похоже, она так и не догадалась, что перед ней, в некотором смысле слова, стоит соотечественник. Да и мало кто догадался