Елена Арсеньева

Повелитель разбитых сердец


Скачать книгу

. У меня у самой разрывается сердце от того, что я не в силах примирить свое горе с благодарностью небесам. Я оплакиваю проклинаемого… Я ничего не могу с собой поделать.

      Но – прочь слезы! Их давно не видел мой верный дневник. Не увидит и теперь.

      Вот первая из новостей.

      Конвент проголосовал за казнь короля! Наш народ, кинувшийся было от «Vive le Roi!» к «Vive la Republique!», выкрикнул теперь: «Vive la Mort!» [2] Это был не единогласный, не дружный крик, однако мой брат был среди тех, кто подал свой голос за убийство государя!

      Нет, я не могу поверить. Луи-Мишель! Мой брат!

      О боже, но разве не шло все к этому с тех самых пор, как граф Луи-Мишель Лепелетье де Фор де Сен-Фаржо объявил себя «другом народа», подобно Марату, Робеспьеру [3] и другим кровавым чудовищам? Он – человек благороднейшего происхождения! – начал уверять, что правы те, кто сажает аристократов на тележки и отправляет на прокорм к «тетушке Луизе» [4]. Он вместе со всеми распевал «a ira!» [5], и заигрывал с этой жуткой девкой, «амазонкой революции», как они ее называли, Теруань де Мерикур [6], и приветливо улыбался «вязальщицам», которые шли за приговоренными к эшафоту, выкрикивая злобные насмешки, и вязали, беспрестанно вязали при этом толстые полосатые носки на продажу, а потом пытались подкупить палача, чтобы тот продал им волосы, остриженные с голов «аристо» [7], перед тем, как эти головы скатятся в корзину. Ведь волосы казненного, по мнению этих гнусных простолюдинок, приносят счастье…

      Чужая мучительная смерть приносит счастье? Чудовищное представление! Зрители его – чудовища! Мой брат уже давно стал таким же. Чего только стоят эти его безумные проекты национального воспитания детей: всех детей начиная с пяти лет отнимать у родителей и помещать в какие-то интернаты, созданные за счет налога на богатых и знатных! За отказ поместить ребенка в интернат родители лишались бы гражданских прав и подвергались штрафам. Дети должны были работать на полях и в ремесленных мастерских, обслуживать себя, ухаживать за стариками. Какая глупость! Зачем мучить несчастных детей и лишать их родительской ласки? Когда я осмелилась сказать брату, что сам-то он ни за что не отдал бы в такой интернат свою дочь, он страшно рассердился и увез свою семью из Сен-Фаржо. Боже мой, я так давно не видела ни милую Аделаиду, ни маленькую, очаровательную Луизу-Сюзанну! Я так соскучилась по ним…

      Почему, ну почему я надеялась, что настанет время – и мой брат одумается, спохватится, устыдится себя и того, что он делает?

      Теперь это время уже никогда не настанет.

      Наш злосчастный король еще только выслушал смертный приговор. Но он жив еще, хотя и недалек тот день, когда он сложит свою невинную голову на гильотине. А приговор над моим братом уже приведен в исполнение!

      Я почти не знаю подробностей. Надеюсь, что скоро мы получим более пространные вести о случившемся. Наверное, их привезут те, кто доставит из Парижа тело Луи-Мишеля. Курьер – он человек верный, но недалекий – мог только очень бегло рассказать о том, что творилось нынче в Париже: