воду как есть, по осени тебя закопаем.
– А как же быть?
– Совет второй – поссы в нее, и пусть постоит полдня. Как даст осадок, можно пить. При такой воде полгода запросто вытянешь. Есть другой способ – для брезгливых. Просто взбивать палочкой – я тебе принесу, если захочешь. Когда гнилую воду долго взбиваешь, они пеной отходит и тоже дает осадок. И тоже полгода протянешь по-любому.
– А как же тот, который три года прожил?
– Молодец, арестант! – расплылся в улыбке Борц. – Все-то вы, ворюги, примечаете. Так вот, тот бросал в кувшин камешки. Вон от той стенки небольшие отламывал и бросал. Говорил, будто они гадость опрелую из воды вытягивают, вроде даже вкус меняется. Сам-то я не пробовал, поэтому только с его слов и передаю.
– Спасибо за совет, господин надзиратель. Этот способ получше других будет.
– Я тоже так думаю.
– Так как насчет соломы?
– Солому меняют раз в год осенью.
– Так ее здесь, считай, совсем нет, – указал рукой Мартин.
– Ну как же нет? Там она, у стенки. Ты ее в кучку собери, и будет тебе подушка. До осени и так дотянешь, одежку-то на тебе оставили, а других, бывает, в одних усах и бороде притаскивают, да еще крепко битыми. Так что тебе, считай, очень даже повезло. Соломы нет, зато и блох в ней не имеется. На южной стороне камеры потеплее, так там блохи арестантов до смерти заедают.
– А почему блох нету?
– Так ведь – свежо! Сам разве не чувствуешь? А зимой еще как свежо, все блохи разом вымерзают, сколько ни заводи. Вот так-то.
Видно было, что надзиратель соскучился по общению, и Мартин подумал, что он тут на этаже единственный узник.
– Здесь, наверное, мало арестантов, господин надзиратель?
– Почему же мало? С тобой пятнадцать будет.
– Стало быть, есть с кем поговорить?
– Да о чем говорить-то? Это ты пока свежий да здоровый говорить будешь, а потом… – надзиратель махнул рукой. – Ладно, располагайся пока. Привыкай. Сегодня жратвы тебе не будет, ты пока сам по себе, а уже завтра получишь баланду.
– На завтрак? – спросил наивный Мартин.
– На завтрак, обед и ужин. Здесь один раз кормят.
15
Прошел год, в котором у Мартина случилось мало чего хорошего.
Кое-как он освоился с местной водой, научившись улучшать ее с помощью камешков, и это работало, хотя первые три месяца его мучил понос.
Он научился, не морщась, есть баланду, которая часто напоминала вкусом воду от вымоченных старых ботинок. Правда, в ней было достаточно соли и обязательно лежал кусок хряща или жилы, и их можно было пожевать, размяв зубы. Однако основным калорийным блюдом был кусок хлеба – обычного крестьянского с добавлением проса. Его Мартин растягивал на весь день, создавая, таким образом, иллюзию трехразового питания.
Кое-что подбрасывал надзиратель Беренцборц, с которым Мартин научился ладить. Это оказалось совсем несложно, нужно было лишь вызвать его на разговор и слушать.
Надзиратель рассказывал о своем детстве, о жене и двух детях. Об этой службе, которая прямиком вела к ревматизму. А еще он принес Мартину свежей соломы