– да Тину потом пришлось бы совком и веником собирать! И вроде бы тем, кто приложился головушкой, вообще алкоголь противопоказан.
– Ну вот… – печально проговорил Виталий, с явным трудом обретший дар речи. – А я-то думал, помянем Валентина. Понимаете, мы ведь ни на похоронах, ни на девяти днях не были. Сороковины еще не скоро, я к тому времени уже вернусь в Москву, с вами, может быть, и не увижусь никогда больше, а ведь мы, по большому счету, были ему самыми близкими людьми…
Тина опустила голову и какое-то время посидела молча, борясь со слезами, которые предательски наворачивались на глаза.
– Ладно, – глухо сказала она. – За Валентина я выпью. Только не коньяк.
Не вставая, дотянулась до холодильника (такая уж это была кухня, что в ней до всего можно было дотянуться, не вставая) и достала маленькую бутылочку красного мартини, а потом из морозилки – пластиковый стаканчик с кубиками льда.
– Поставьте еще одну рюмку, пожалуйста, – попросила Виталия. – Если уж поминать, надо ему тоже налить.
Виталий повиновался, однако поглядывал на вино недоверчиво:
– Может, хоть ему поставим коньяк?
– Нет, пусть тоже будет мартини, – возразила Тина. – Мы с ним иногда любили вместе выпить такого, красного, и чтобы со льдом. Вот и допьем сегодня вместе эту нашу бутылочку… больше уж у нас с ним ничего нашего не будет…
– Вы не запиваете? – Виталий налил в большой стакан пепси-колы. – Ну, давайте помянем нашего дорогого друга Валентина. Он был хороший человек. Пусть простит меня, если что было не так. Теперь все это неважно. Земля ему пухом!
– Царство небесное, – тихо отозвалась Тина и медленно отхлебнула ледяное сладкое вино.
– На поминках – до дна, – подсказал Виталий, который уже опустошил свою рюмку и поднес к губам стакан с пепси. Потом ловко откусил огромный кус биг-мака и в два счета, словно большой зверь, смолол его челюстями.
– Ох, я здорово проголодался! – пробормотал он. – А вы почему не едите? Закусывайте, а то захмелеете.
– Уже, – сообщила Тина, пытаясь справиться со своим гамбургером (а может, чизбургером, кто их разберет). У нее мгновенно поплыло перед глазами. И аппетит прорезался прямо-таки волчий.
– Между первой и второй перерывчик небольшой! – лихо провозгласил Виталий и с досадой сморщился: – Ох, простите, Тина. Не знаю, чего несу. Ладно, давайте за то же самое. Пусть ему там будет… хорошо. Пусть не гневается на нас, оставшихся.
Он выпил до дна, припал к стакану с пепси и укоризненно покачал головой, когда Тина опять попыталась отставить почти полную рюмку. Пришлось ее опустошить. Да, если дело и дальше так пойдет… Ну, ничего, мартини осталось раза на два, не больше, это она как-нибудь выдержит, а коньяк пить все равно не будет, хоть стреляйте ее!
– А разве ему было за что на вас злиться? – спросила рассеянно, приподнимаясь, чтобы задернуть штору: совсем ни к чему, чтобы весь двор знал, что она на ночь глядя пьянствует с молодым человеком. Жизнь на первом этаже имеет массу неприятных