они должны были появиться. Я находилась между ними и всеми фибрами ощущала наэлектризованную непримиримость.
– Я предупредил, мракаур! – рыкнул Фадеев.
Ссора парней привела в чувство.
– Не надо, Макс, – вмешалась я, защищая наставника. – Елизар хочет помочь. По-моему, пострадал он, а не я!
Фадеев скривился. Подозреваю, парень испытывает огромное желание двинуть мракауру в челюсть, но, к счастью, опустить меня на землю он не решится.
– Жаль, что в тот момент, когда мракаур собирался тебя поцеловать, он не пострадал насовсем. Было бы занятно! – Криво улыбнувшись, Фадеев понес меня к машине, а я едва рот не раскрыла.
На брошенную реплику Елизар не ответил, оставшись стоять на площадке. За спиной Макса его не разглядеть, но и так понятно, что он смотрит нам вслед. «Собирался поцеловать?» – подумала я и начала мыслить логически. Стало понятно, что таким образом он хотел всего лишь успокоить. Ведь прекрасно знает, как на меня действуют его поцелуи. Вот только Макс это увидел. Насколько я знаю, у них с Павлом Самохиным тоже должна была состояться тренировка. Наверное, она закончилась, Макс зашел за мной, а там картина маслом. Скулы мгновенно налились краской стыда.
Всю обратную дорогу я с особым вниманием разглядывала тротуар за окном внедорожника и мысленно ругала то Тагашева, то себя. Дома Макс напоил меня сладким чаем с мелиссой и ни словом не обмолвился о том, что произошло, лишь сказал, чтобы я отдохнула. Поцеловав меня, сослался на тренировку с Марком (все опытные Хранители наряду со студентами тренируются с Елизаром и его братом) и уехал, пообещав навестить перед патрулированием. Чувствуя себя хуже некуда, я завалилась в кровать, а остаток дня пролежала пластом. Тело разламывалось, как и голова, а практику никто не отменял. В зале Хранителей света нужно быть в семь вечера, и отдохнуть необходимо…
Казалось, только заснула, и меня разбудило теплое прикосновение. Тыльная сторона ладони Макса очерчивала скулу. Сонно сощурившись, я улыбнулась.
– Уже шесть? Пора собираться?
– Да, забияка. Как себя чувствуешь?
– Сонно, но защищать жизни смертных готова, – пошутила я, чувствуя, что головная боль ушла, а привкус металла во рту исчез.
Макс усмехнулся.
– Даже не мечтай! – поддразнил он.
Откинув одеяло, я сцепила руки в замок, вытянула их над головой и сладко потянулась. Фадеев наблюдал за мной всего секунду. Резко наклонившись, он прижался к моим губам. Судя по всему, мой сонный полуобнаженный вид возымел на него действие. Дыхание парня сбилось. Губы твердые, требовательные, обжигающие. Его рука медленно двинулась по шее, спустилась ниже, кончики пальцев скользнули под майку, вызывая на нежной коже озноб, торопливой дорожкой сбежавший к низу живота. Вцепившись в большую ладонь, я сжала ее, не позволяя переступить дозволенную черту.
– Ты такая красивая, – прошептал он.
Я покраснела. Глядя на мое, судя по горящей коже, свекольное лицо, он улыбнулся, но в глазах все еще полыхал синий