.

ты взял гудок? – спросил какой-то вкрадчивый голос в голове у Семена.

      Бред! – отозвался немедленно иной его голос внутренний, куда более решительный и твердый (или желающий таковым казаться). – Немедленно прекратить плесть фигню! Вот так и сходят с ума…

      И все же Чистяков был взволнован. Тревожно стало ему и не мог он себе не признаться в том, что подземелие это действует угнетающе.

      Эти загипсованные трубы в грязных разводах – как мертвые гигантские черви… Шевелящиеся платки паутины… И этот воздух – до чего ж он здесь затхлый! (Какой-то убивающий газ накапливается, писали где-то, в погребах и подвалах. Как там его, этот газ? Радон, кажется…)

      Ко всему – возникшее вдруг идиотское неотвязное ощущение взгляда в спину.

      А! что тут разбирать – надо побыстрее сматываться отсюда!

      И Чистяков развернулся и поспешил к выходу. Едва заставив себя не перейти на постыдный бег.

      Движение согрело его. И через какое-то время он оправился несколько. И даже попытался что-то насвистывать, да только получилось фальшиво. И все никак не отваливалось это впечатленье: тьма – за его спиной – особенная какая-то теперь и она… смотрит.

      Плевать, – уговаривал себя Чистяков. – Сейчас доберусь до двери и поверну в замке ключик, и…

      И в этот миг он почувствовал, как у него на голове шевелятся волосы.

      Он опустил руку свою в карман и он обнаружил… что нету у него никакого ключа!

      Вся связка его ключей испарилась. Она исчезла! Уже отдавая в этом себе отчет, Семен продолжал перепроверять карманы: брюк – куртки – внутренний, в который положил гудок – брюк…

      – Я просто выронил их, – лепетал Семен. – Где-то там… ну, рядом с этим дурацким Кругом! Наверное, наклонился за гудком, и тогда…

      Необходимо вернуться и поискать, резонно подумал он.

      И вздрогнул, потому что он вдруг с внезапной и абсолютной ясностью осознал, почувствовал словно кожей: не надо.