Именно так мы и представляли себе вашу задачу. Что вы будете заниматься с детьми. Играть с ними, рисовать или петь, и чтобы они изучали в это время языки. Прежде всего, голландский. – Он опустил взгляд на Йеруна, погладил его по голове, провел пальцами по ушной раковине мальчугана и задержал руку на щеке. Якобину тронуло, с какой нежностью этот могучий, стальной человек обращался со своими детьми. – Мы хотя и стараемся говорить с ними по-голландски, но у нас с женой родной язык не очень правильный. Слишком долго мы тут живем. И мы оба очень заняты, а дети слышат почти целыми днями только малайский. – Майор, казалось, поколебался, потом взглянул Якобине в глаза. – Конечно, это не соответствует общепринятым нормам… Но мы с женой будем рады, если вы поужинаете вместе с нами. Тогда мы немного лучше познакомимся друг с другом и обсудим те или иные вопросы.
– С удовольствием, господин майор, – ответила Якобина и сделала книксен.
– Мы ужинаем в восемь часов. – Он кивнул ей, взял за руку Йеруна и повернулся, собираясь уйти, но задержался. – Ах, и вот что, фройляйн ван дер Беек… – Его лоб наморщился, но в уголках губ затаился смешок. – Бросьте вы эти книксены. Мы не в высшем свете.
Якобина с трудом удержалась от улыбки.
– Да, господин майор.
Мягкий свет ламп заливал просторную столовую с высоким потолком и собирался в середине овального стола на пышном букете. На белой камчатной скатерти сверкали фарфор, хрусталь и серебро. Нежное звяканье столовых приборов перекликалось с пением цикад за окнами. На столе стояли блюда с овощами, фруктами и мясом, приправленные карри, темные, как корица, красные, как томаты, и желтые, как солнце. Еще там были жареные ломтики бананов; жареные курица и утка, разрезанные на мелкие куски; тушеная рыба и морепродукты, а к ним – рис и бархатистые соусы красного и зеленого цвета – знаменитые индонезийские рейстафел, наполнявшие комнату сильным и сложным ароматом: сладким, острым и пряным одновременно.
– Вам не нравится вкус блюд? – озабоченно спросила госпожа де Йонг.
Якобина, сидевшая напротив нее, вздрогнула. Она действительно ела только рис, хотя на тарелку ей, по указанию майора, положили разные кушанья. Она механически рассказывала о плавании на пароходе, давала вежливые ответы и вполуха слушала возражения супругов де Йонг.
– Нет-нет, все очень вкусно, – поспешно заверила она хозяйку.
– Как вы можете судить о вкусе? – возразил де Йонг, сидевший во главе стола. Его глаза сверкали при свете ламп, а уголки губ растянулись в улыбке, когда он показал пальцем на нетронутую пищу на тарелке Якобины. – Для этого нужно сначала все попробовать.
Якобина покраснела и едва не расплакалась. А ведь до сих пор первый день новой жизни в Батавии казался ей таким замечательным и обещал так много впереди. Во всяком случае, до того момента, когда Рату показала ей по ее просьбе ванную комнату, расположенную внизу, в задней части дома. Ванная, с пестрыми