Раз уж я забыл, что натурщицу надо писать мокрой. – Он пристукнул тростью, она подпрыгнула, и художник перехватил ее в воздухе, как фокусник, показывающий, что представление сейчас начнется. – Мадам, прошу меня простить, мне нужно идти. Господа, было приятно. Если сегодня вечером свободны, не откажите мне в любезности – давайте выпьем в восемь в «Баденском кафе» на бульваре дез Итальен.
Он пожал всем руки, раскланялся с дамой, резко развернулся и зашагал прочь. С таким чувством, словно только что успешно избежал покушения.
– Месье Мане в зарослях был на ней сверху, – произнесла женщина в кружевах, разглядывая картину через плечо Моне. – Как считаете?
– Не мне судить, – ответил тот. – Художник и его модель…
– Вы же сами художник, нет? Вы здесь все художники, верно?
– Верно, мадмуазель, – ответил Базилль. – Но мы предпочитаем писать на пленэре.
– На улице то есть? Средь бела дня? О, как это мило, – сказала она. – К вашему сведению, когда вы тащите свою натурщицу в кусты, подстилайте одеяло. Просто из вежливости.
В зале вдруг что-то рявкнул сердитый мужской голос. Женщина вздрогнула и огляделась.
Ренуар заметил какого-то человечка в буром костюме, на голове котелок. Человечек проталкивался сквозь толпу и что-то кричал на непонятном языке.
– По-моему, вам машет вон тот тип, – промолвил Ренуар.
– Ох, это мой дядюшка. Такой зануда. Мне пора. – Дама приподняла юбки и быстро отвернулась от компании. – До следующей встречи, господа.
– Но как же мы вас узнаем? – спросил Моне. – Нам даже неизвестно, как вас зовут.
– Ничего, узнаете. – И с этими словами женщина поспешила прочь – черной тучей сквозь толпу, – а человечек хромал с нею рядом, вытягивая шею и заглядывая снизу ей в лицо. Ему мешали юбки, фраки и парасольки зрителей.
Моне спросил:
– Ты разглядел ее лицо?
– Нет, – ответил Ренуар. – Одни кружева. Она будто в трауре.
– Быть может, у нее шрамы, – высказался Базилль.
– У нее синяя помада на губах, – сказал Моне. – Я заметил сквозь вуаль. Никогда такого не видел.
– Думаешь, проститутка? – спросил Ренуар.
– Возможно, – ответил Базилль. – Приличные дамы так не разговаривают.
– Да нет, я про натурщицу Мане. – Ренуар опять не отводил взгляда от картины. – Можешь себе представить, чтобы такое писали на пленэре? Чтобы действительно запечатлеть мгновенье на огромном полотне, с фигурами в натуральную величину?
– Ну, если хочешь, чтоб она вот так сидела голой на берегу, придется в натурщицы брать проститутку, – ответил Ренуар.
– И деньгами запастись, чтобы с ней расплачиваться, – добавил Базилль.
– Об этом не может быть и речи, – сказал Ренуар. – Наверное, можно влюбить в себя девушку, чтоб она бесплатно посидела на траве, но если она не шлюха, как полагается, по-моему, голышом она не согласится.
– Ты прав, Ренуар, – сказал Моне, не сводя взгляда с картины. – Нам пора.
– Правда? –