и сейчас домочадцы терпеливо сидели в ожидании вокруг не накрытого еще стола.
Настя сжала волю в кулак: потерпеть этот шум всего пару часов, потом ночью в тишине можно будет лежать, смотреть в потолок, размышлять о своем.
Ника взахлеб пересказывала сказку, услышанную накануне по детскому радио, Глеб перебивал, поправлял, размахивал руками. Работал телевизор. Настя смотрела на каждого, кивала головой, улыбалась, но не слушала.
Самым трудным в жизни оказалось не духовное самосовершенствование, как наивно полагала в юности Настя, а построение банального обихода. С личным развитием проблем, как раз, не возникало, повседневные же обязанности превратить способны были в Золушку любую принцессу. «Как точно подметила Агата Кристи, – вспоминалось иногда Анастасии, – когда моешь на кухне посуду, так и хочется кого-нибудь убить!»
«Не тому нас учат в школе, – продолжала она внутренний монолог, – обязательным предметом старшеклассников должно стать «изучение быта семьи». Ну, какое тут «долго и счастливо», когда вечером ждет тебя целая гора посуды, в шкафу пару дней скучает мятая одежда, а полы у детей то и дело покрываются пятнами, неясного происхождения? И экзамен еще ввести с вопросами: Сколько еды нужно приготовить в выходные, чтобы закончилась она к выходным, а не в четверг, как обычно? Почему, чем больше готовишь, тем быстрее съедается? Как выйти из дома с детьми, и не выйти при этом из себя? Сколько раз в неделю позволительно болеть голове? И, наконец, кто в семье главный: то, кто больше зарабатывает, или тот, на кого больше тратят? А тому, кто экзамен сдаст, пройти трехнедельную практику! Нет, три недели мало, – три месяца!!! И сертификат потом выдать: «К семейной жизни готов!». Тогда и разводов в стране меньше будет».
Начинался март – пробуждение жизни, новое утро года; ночи еще стояли морозные, но небо все чаще оставалось ясным, солнце начинало пригревать, и снег на открытых участках покрывался влажной грязевой коркой. Крыши обрастали длинными рядами сосулек, в воздухе звенела веселая хрустальная капель. Дворники сбивали ледяные наросты, и они разлетались на части, отзываясь в сердце трогательной мелодией ранней весны.
Насте, как кошке, в марте все время хотелось любви. Не животной, – большой чистой и светлой. Это был месяц ожидания чуда, пробуждение от холода, долгого зимнего сна. Рассвет надежды, предвкушение необъяснимого счастья, когда душа замирает от смутных предчувствий. Она подолгу пребывала в томном настроении, улыбалась сама себе безо всяких причин.
Дети в саду готовились к утреннику, нужно еще было репетировать стихи, подготовить заранее костюмы. И подарки эти к женскому дню, – ежегодная весенняя суматоха. Мамы, подруги, коллеги, воспитатели, – всех поздравить, никого не забыть; дела накапливались снежным комом. Костя нервничал, – дни пролетали мгновенно, – упрекал Анастасию в бездействии, она даже была с ним согласна в душе, но собраться не могла: мысли ее захватил Максим – занятная игрушка на работе.
***
С