понимаем друг друга. Но если уже вы откажете нам в благословении, но у меня не останется другого выхода, как уйти в монастырь. Я и на это согласна.
– Посмотрим!
Вересова глядела строго в глаза дочери и обмахивалась салфеткой, ей стало невыносимо жарко, и она даже приказала братцу открыть окно.
Юлия удалилась к себе, а Ольга так и осталась сидеть, обдумывая всё, что только что произошло. Новость о желании сестры вступить в брак стала полной неожиданностью, а в то, что её избранником стал отец Сергий, и вовсе было сложно поверить. “Почему же Юлия мне ничего не говорила? Зачем скрывала? Я-то думала, что она собирается в монастырь! Наверное, всё же хорошо, что она изменила свои планы…”
Думы Ольги прервал голос её матери:
– В монастырь она собралась! Не допущу! И что она сказала? Давно уже это задумала! Илья Ильич, а когда же с Водиницким у них всё сладилось? Как же это вы не доглядели? Ведь это вы меня предупреждали, а сами-то проворонили!
Бурцев только развёл руками, перспектива взять на себя ответственность за неосмотрительность Юлии ему не казалась привлекательной, он предпочёл бы остаться в стороне от этого вопроса, но сестрица, кажется, не собиралась оставлять его в покое.
– Погодите-ка! Ольга, а ты ведь, наверняка знала и о её стремлении уйти в монастырь, и о связи с Водиницким! Признавайся!
Ольга не ожидала, что также, как и дядюшка, будет втянута в эту историю, но всё же сказала:
– Мама, Юлия со мной брак не обсуждала. Клянусь! Для меня, так же, как и для всех, это прозвучало, как гром среди ясного неба. Я не знаю, что и сказать…
– О монастыре тоже не знала? – взгляд Вересовой стал очень суров.
Ольга сглотнула, подозревая, что станет главным виновником всех несчастий.
– Знала, но поклялась Юлии молчать об этом. Да и я считала это блажью, что она это несерьёзно говорит и скоро одумается!
– Одумалась! И выдумала такое, отчего у меня волосы встали дыбом! А ты опять скрыла от меня что-то. И как прикажешь мне теперь тебе доверять?
– Но ведь я обещала сестре…
– А мать тебе не дороже всего на свете? И в кого же ты такая, ума не приложу! Понятия не имею, что с тобой делать!
Она откинулась в кресле и прикрыла глаза.
– Ольга, скажи сразу, чего я ещё не знаю, и что мне следует узнать. Учти, если я что-то узнаю потом, то пощады тебе не будет.
Она приоткрыла глаза, наблюдая за дочерью, но та уже взяла в себя в руки и казалась спокойной. О Дуне и Николаше она не могла сказать матери, тем более без участия Юлии, да и знать о бедной крестьянке, соблазнённой Крутовым, матери не надобно.
– Мне больше нечего вам сказать…
Вересова тяжко вздохнула и велела Ольге скрыться с её глаз, что та и поспешила сделать.
Она быстро поднялась в комнату сестры, где та стояла задумчиво у окна. Приход Ольги её ободрил, и они, взявшись за руки, сели на кровать.
– Ах, Оля, тебе, вероятно, досталось от матери?
Ольга улыбнулась:
– Не больше, чем