гвоздем в гроб моего позора стал щелчок закрытого замка буквально тут же. Стою и смотрю с возмущением на дверь, точно она виновата передо мной. Хотя так оно и есть, это заговор! Вытащив ключ, мужчина протягивает его мне на ладони:
– Держи, все нормально, но завхоза стоит пригласить на осмотр.
Стоит, смотрит на меня изучающе, разглядывает, словно под микроскопом интересную букашку.
– Да, утром позвоню,– забросив сумку на плечо, киваю ему,– спасибо, и до завтра.
– Ален, ты чего такая?– придавливает меня ненужным вопросом.
Вот какая тебе разница?! Ты меня раньше не замечал, что изменилось? Я выросла? Заметнее стала? Про себя возмущаюсь, а внешне ─ сдержанная, осведомляюсь холодным тоном:
– Какая? Я тороплюсь, у меня встреча,– веду плечом и делаю шаг в сторону выхода.
– Ладно, извини,– поднимает руки в жесте «не держу»,– до завтра.
Остается стоять у моего кабинета, затылком чувствую его взгляд. «Тяжело мне будет»,– мелькает мысль.
Уже сидя в машине, вижу его, проходящего мимо: направлялся в конец стоянки. «Его стало слишком много в моей жизни»,– приходит в голову другая мысль.
А дома в душе меня накрывает прямо-таки жесткая ностальгия. Воспоминания заполоняют мозг, я пытаюсь сопротивляться, но что-то внутри явно сильнее доводов рассудка. Сердце, это ты? Мое растоптанное, израненное сердечко. Как ни пытался Женя его реанимировать, ничего не вышло. Наверное, я безнадежна.
Миша. Тайная мечта. Близкий друг моего старшего брата. И наш сосед. Семья Миши жила, вернее, все еще живёт напротив нас. Это же я переехала в город, родители по-прежнему в поселке.
Лет до двенадцати я воспринимала его как второго брата. Они вдвоем с Ванькой оба были высокими, худющими, нескладными. А потом как-то резко начали мышцами обрастать. Пропадали где-то вечерами.
Увидела их случайно, засиделась допоздна, они с дискотеки возвращались. Миша был в рубашке светлой и шортах. Лето у нас тогда жаркое выдалось, он загорел сильно.
Я так и замерла у окна, сердце застучало так сильно, что дыхание сбивалось. После этого я все сильнее "тонула", когда к нам приходил, когда на улице встречались. Каждый раз становилось все сложнее. Потому что не понимала, что происходит: Мишка все тот же, а я другая, словно внутри поселился кто-то странный и непонятный.
В душе такое бурление, как взглядами не встретимся, так мои щеки и заалеют. Я говорить лишний раз боялась в его присутствии, чтоб не сказать какую-нибудь глупость.
А потом узнала про Катю. Миша за ней увиваться начал. Сплетни пошли. Я понимала, что у меня шансов привлечь его внимание, как мужчины, нет, что маленькая, что он во мне сестру видит. Он же меня так и называл: «Сестрёнка».
Теперь видя их на улице вместе, умирала от зависти и ревности. Он с ней. Она вела себя как особа голубых кровей, а он все угодить старался. Но больнее становилось от того, что видела ее холодное спокойствие, надменность, высокомерность, видела. Осязала буквально. Мне с ней общаться не доводилось, но пару раз довелось рядом оказаться.