проговорила девушка, и ее напряженное личико разгладилось. – Знаете кафе на углу, под открытым небом, недалеко отсюда? Я сидела одна и ела мороженое, а он стоял у ограды и смотрел на меня. Его все толкали, как мальчишку, а он не замечал. Наконец, примерно через полчаса, он подошел к моему столику, раскрыл портфель и достал из него мятый букет ярко-красных роз. Я, конечно, сначала лишилась дара речи, и как-то незаметно он вовлек меня в беседу. Я плохо помню, с чего он начал. У меня в голове был туман, как будто я выпила крепкого вина. Кажется, он спросил, как часто я бываю в этом кафе. Я ответила, что часто. А он сказал, что несколько дней смотрел на меня, когда проезжал мимо – выходил из машины и смотрел издали. И лишь сегодня решился подойти и заговорить со мной. Мы вышли из кафе вместе. Он возил меня за город – у него такая красивая большая синяя машина, с четырьмя круглыми фарами! И он все говорил, говорил… Рассказывал про себя, про свою жизнь. Рассказал, что недавно вернулся из Мексики. Его было интересно слушать. Мы стали встречаться… Он удирал из университета, сбегал с лекций, как плохой студент, чтобы встретиться со мной. Иногда сказывался больным и уходил на весь день. Так продолжалось две недели! А потом я узнала, что он уезжает, и пригласила его к себе…
Мадам Бунуоль, слегка раскачиваясь, двигалась по комнате, пока девушка рассказывала. Иногда она обхватывала руками голову и сильно надавливала на виски, морщась при этом, но, если бы заметил посторонний наблюдатель, слегка, может быть неосознанно, улыбаясь. Прошло довольно много времени, прежде чем она заговорила:
– Можете не продолжать. Красивая машина, хороший костюм. Немножко неловкий, но очень приятный, располагающий к себе. Худощавый, но мускулистый. Ну, продолжайте. Что было у вас дома? Как все это было?
Девушка слегка удивленно посмотрела на мадам Бунуоль, которая, казалось, была странно возбуждена.
– Ну, говорите же? Он сам вас раздевал?
Девушка опустила голову и задумалась – должна ли она отвечать на этот вопрос?
– Да, мадам Бунуоль. Сколько вам платить?
– Да погодите вы платить, – махнула рукой мадам Бунуоль, – может быть, вы вовсе не беременны. Кстати, дети у вашего прохвоста есть?
– Не надо о нем так.
– Я спросила о детях
– Он немного рассказывал мне о сыне, мадам Бунуоль. Его сын учится сейчас в Гамбурге.
Мадам Бунуоль помолчала, будто не решаясь задать еще один вопрос. Наконец, она спросила:
– Ну а про жену-то он рассказывал что-нибудь?
– Нет, ничего.
– Совсем?
– Кажется, он сказал, что она сносно готовит.
Мадам Бунуоль устало протерла глаза. Ее веки покраснели. Черт знает сколько минут они, две женщины со своими мыслями, сидели молча. Затем старшая встала из-за стола, вздохнула, подошла к Жанет и нежно взяла ее руки в свои.
– Надо раздеться, – обреченным голосом произнесла она. – Буду тебя смотреть.
Девушка беспокойно покосилась на дверь.
– Я одна, – сказала мадам Бунуоль, – стыдиться тебе некого. Эх ты! Ну, если хочешь, я отвернусь.
Мадам