примерно две недели – ощущаются как сон. Я помню только обрывочные детали. Помню, что находили мертвых девушек, одну из них совершенно точно нашел наш класс во время прогулки по лесу, но я не помню, как она выглядела. Не помню, как шло расследование и чем закончилось. Не помню похорон сестры. Читаю материалы уголовного дела, и мне кажется, что это происходило не со мной. Кто-то словно тщательно подтер ластиком то время в моей памяти.
– Возможно, ваш мозг таким образом просто защищается от воспоминаний? – осторожно предположил Войтех. – Так бывает, когда воспоминания слишком травматичны.
– Возможно, – не стал спорить Мамонтов. – А возможно, что-то другое. И я хочу, чтобы вы это выяснили.
– А как насчет гипноза? В нашем штате есть хороший гипнолог, она могла бы поработать с вашей памятью. Подобный опыт у нее есть.
Мамонтов уверенно качнул головой.
– Я не хочу позволять кому-то копаться в моей голове. По крайней мере, пока не возникнет крайняя необходимость.
Как будто смерть двух девочек еще не крайняя необходимость. Однако Войтех оставил колкость при себе. Хозяин, как говорят у русских, – барин. В ходе расследования станет ясно, нужно ли настаивать на сеансе гипноза.
– Расскажите немного про школу, – попросил он. – Какие дети там учатся? Не мог кто-то из них, скажем так, узнать про убийства тридцатилетней давности и решить их повторить?
В глазах Мамонтова-младшего вспыхнул огонек, но Мамонтов-старший легко поднял руку, останавливая возражения сына, и ответил спокойно:
– Я не могу ни в чем быть до конца уверенным. Это, конечно, не школа для малолетних преступников, обучение и проживание там стоят достаточно дорого. Моя жена, мать Артема, умерла, когда ему было три года. Дедушек и бабушек у нас нет, а у меня бизнес вне России в том числе, я часто уезжаю. Поэтому он живет и учится там. И многие дети в школе в схожей ситуации. Но даже среди самых богатых и обеспеченных встречаются преступники, сами знаете. Плюс преподаватели и обслуживающий персонал.
– Нет среди нас преступников, – проворчал Артем, нарочито глядя в сторону. – Это не кто-то из наших.
– Ты не можешь быть в этом уверен на сто процентов, Артем, – возразил Мамонтов, вытаскивая из портфеля, стоящего на соседнем стуле, ручку. Что-то быстро написал на салфетке и подвинул ее Войтеху. – Это то, что поступит на счет вашего Института уже вечером, если вы возьметесь за расследование. На организацию, так сказать. Если найдете убийцу, я заплачу еще столько же.
На лице Войтеха не дрогнул ни один мускул, хотя цифры на салфетке его впечатлили. Даже аванс с лихвой окупал и расследование, и зарплаты сотрудникам, еще одна такая сумма существенно повысит благосостояние Института. Отказываться от такого дела было бы по крайней мере безответственно, даже если бы он ничего не почувствовал, но интуиция подсказывала, что за убийствами девочек может стоять нечто необычное. Может быть, и не призрак колдуньи, ищущей своих дочерей, но нечто, до чего полиция додумается