бабками.
Сколько таких я видел по ночам в клубах? Да сотни. Прожигательницы жизни с накачанными губами и сиськами. Эскортницы хоть деньги зарабатывают, а эти спускают все подчистую. Я уже вытаскивал Олега от одной такой «доченьки».
Умеют вынести мозг и набить его профитролями и фуа-гра. Поэтому заступничество Ивановой возбудило мой интерес. Олег говорил, что она не так проста. Но его мнение необъективно.
В итоге я расположился со стаканом воды перед папкой, чтобы попробовать оценить по досье еще одну золотую девочку. Я открыл ее и стал рассматривать скудное содержимое.
Сначала шли фото. Немного. И на всех была стройная рыжая девушка с чувственными пухлыми губами и серьезными серыми глазами.
На каждом фото она была идеальна. Стильные платья-футляры, брюки, юбки-карандаши. Практически отсутствие вульгарного макияжа. Пара фото, где она блистала в черном платье в пол на каком-то благотворительном вечере под ручку то с отцом, то с мужем. Она была красива. Строгая, сексуальная, знающая себе цену.
Ничего от девочки-тусовщицы. И не скажешь, что ей двадцать восемь лет. Выглядит старше, более взрослой, зрелой.
На мгновенье меня охватила ярость при мысли, что этот перекачанный сопляк касается ее тела. Что она стонет и извивается под ним, произнося его имя.
Да что это со мной? Мой братец перетрахал целый взвод баб. И никогда мне не было до этого дела. Но здесь, при взгляде на статную фигурку, обтянутую шелковым топом, меня обуяло такое возбуждение, что в штанах неожиданно стало тесно.
Ей-богу, как подросток озабоченный. Отложив фото в сторону, я стал искать темные пятна в ее биографии. Но ничего. Черной кляксой в ее жизни было лишь замужество. В остальном все было идеально: идеальная дочь, идеальная бизнесвумен с собственным юридическим агентством. Весьма успешным, кстати. И это заслуга отнюдь не денег отца.
И вот ей я собираюсь сделать ребенка. Почему-то при мысли об этом перед глазами возник образ голубоглазого малыша с рыжими кудряшками.
Я захлопнул папку. Эта дамочка не должна вызывать у меня никаких эмоций, совершенно никаких! Эмоции – это слабость.
Об этом я и вспоминал сегодня, когда меня накрывало бешенство. Бешенство из-за собственной беспечности, из-за пробок и из-за долбаной фуры, перегородившей мне подъезд к клинике. Деваться было некуда, и я нырнул в обшарпанный безлюдный двор.
Едва залетев в арку, я увидел предмет своих терзаний. Вознесенская практически бежала, если так можно выразиться, на огромных шпильках. На ней было привычное платье-футляр, не оставляющее пространства воображению.
Лицо сосредоточено, к груди прижата папка, а сама она не замечала ничего вокруг. Я спешно припарковался посреди двора, как заметил в боковое зеркало странное.
За будущей матерью моих детей из подъезда вынырнули трое. Мои брови поползли вверх, когда они спешно натянули маски и один из них дернул девушку за волосы, заламывая руку. Она бы справилась – сразу видно, что обучена приемам самообороны, – если бы он был