это спасало меня от гибели. Во время атак мозг работал четко, непродуманных пьяных действий не совершал.
Старик достал пачку фотографий. На некоторых был изображен – веришь, сын, – я. Старик горько произнес:
– Это не ты. Это мой сын. Вы же похожи как две капли воды. Сынок у меня погиб. Детей больше нет. Наследников – тоже. Я предлагаю остаться у меня, выправим документы, станешь наследником.
Я русский человек до мозга костей, сынок. Поэтому категорически отказался.
Старик заплакал:
– Я это предчувствовал. Что ж, скоро поедешь на Родину.
Фильтрационная комиссия была строгой. Чекисты допрашивали «с пристрастием». Выявляли из пленных тех, кто работал на врага.
Когда я вошел в кабинет, увидел человека, который просил помогать пленным продовольствием.
Он что-то сказал чекистам. И мне коротко вынесли вердикт:
– Кабанов, возвращайся в строй. Поедешь воевать с японцами.
Мне выдали форму, документы. Посадили с другими солдатами в теплушки, и мы отправились на родину. Душа ликовала. Конец унижениям, тревогам. Впереди – свобода. Даже не думалось, что на Японской войне могу погибнуть.
Но, видимо, Бог есть. Доехали до Челябинска. Всех построили на перроне. Командир произнес короткую речь:
– Товарищи! Война с Японией молниеносно закончилась. Мы разгромили милитаристов. Есть предложение такого характера: родине нужны ваши руки. У мартенов, на заводах, стройках. Кто желает демобилизоваться, шаг вперед. Сотни людей вышли из строя.
И я оказался в Троицке. На постой определили к Дикопольцевым, где познакомился с Зиной, твоей мамой…
Сынок, впереди у тебя большая жизнь. Все может произойти, но, умоляю, думай, прежде чем что-то сделать. Наш человеческий век короток. Не лезь в неволю – там очень плохо.
Глава 7
Ленька сидел на печке и слушал пение мачехи. Голос у нее приятный, грудной. Она любила песни Гражданской войны, иногда затягивала про любовь. При этом глаза наполнялись слезами. Ленька робко спрашивал:
– Ты чего, мам?
Она в ответ, вытирая мокроту со щек, отвечала:
– Душа моя такая, не хватает раздолья.
И спохватывалась:
– Негоже было открываться малышу. Недогуляла девка, недолюбила своего Николашу. Бросила его, ушла к сиротам.
Отогнала нехорошие мысли:
– Чего это я? Хоть и трудно, я же счастлива. Муж любит, дети не докучают, даже старики Дикопольцевы с уважением относятся.
Таня – правда, все почему-то звали ее Тоня – закончила песню, затопила печь. Ленька присматривал за маленьким Юркой, от скуки гонял сестру Любу, одновременно умудрялся стащить кусок сахара и с наслаждением читать любимые книги.
За ужином отец собрал всех за столом:
– Скоро карьер закроют, в бору начали строительство ГРЭС. Наш поселок затопит, начнем возводить дом на Золотой Сопке, там и школа есть, и магазин, и клуб.
Ленька заорал от радости:
– Не надо будет добираться до школы, до любимого крольчатника целых два километра!
Вскоре тихая