везет оружие, – ответил за него Арон.
Лежек подошел к ним с автоматом на плече, кивнул Терри, который кивнул в ответ. Затем Терри еще раз оглядел Йенса, словно пытаясь запомнить, как именно выглядят контрабандисты, торгующие оружием. Затем повернулся к Арону:
– Хорошо. Арон, ты привез мне то, о чем я тебя просил?
Арон достал сумку, улыбнулся и протянул ее Терри. Тот подержал ее в руках, словно взвешивая, а затем присел на корточки и расстегнул молнию. Достав небольшой предмет, завернутый в кусок бархата, осторожно положил его на палубу и развернул. Йенс буквально слышал, как мужчина задержал дыхание, когда увидел миниатюрную каменную статуэтку. В глазах Йенса она не представляла собой ничего особенного – маленькая, серая и бесформенная. Терри поднял ее, разглядывая в свете единственной лампы, и начал с восторгом рассказывать о том, какая она старинная, – это сокровище инков, оно бесценно.
– Спасибо, Арон, – произнес Терри.
– Не благодари меня, поблагодари дона Игнасио. Это он добыл ее для тебя.
Лежек и Арон ушли вниз. Терри не сводил глаз со статуэтки.
– Ты намерен ее продать? – спросил Йенс.
– Нет, такую вещь продать невозможно. Я оставлю ее себе, буду хранить дома и любоваться. – Он обернулся к Йенсу. – Но я продаю другие штучки в таком же духе, если тебя это может заинтересовать.
Йенс улыбнулся, покачал головой.
– К тому же это хороший противовес твоему оружию и кокаину, который мы везем на берег. Она призывает силы добра. Это нам поможет.
Йенс получил ответ на вопрос, что Арон и Лежек делали на корабле.
На средства, которые Гунилла перевела на его банковский счет, Ларс купил «Фольксваген LT35» – белый фургон без всяких отличительных черт. Большое грузовое отделение внутри было отделено от сиденья водителя перегородкой, в задней двери имелось лишь одно небольшое окошко, да и то с зеркальным стеклом.
Теперь фургон стоял, припаркованный метрах в семидесяти от дома Софии на небольшой гравиевой дорожке, огибавшей коттеджный поселок. Ларс обзавелся потрепанным креслом, которое поставил в багажное отделение. Там он мог сидеть в наушниках, подключенных к приемнику, который, в свою очередь, был присоединен к записывающему устройству, и слушать со стереоэффектом, как семейство Бринкман ужинает. С каждым произносимым словом, с каждым намеком Ларс все лучше узнавал Софию и тот мир, который ее окружал, – ее мысли, ее чувства…
Он следил за ней вот уже две недели, однако казалось, что прошла целая вечность. В этой бесконечной череде дней, вечеров и ночей, когда он наблюдал за ней, фотографировал ее, обдумывал ее действия и писал ничего не говорящие отчеты для Гуниллы, внутри его начало происходить что-то непонятное. Он почувствовал себя немного свободнее и сильнее, и внутренний голос, постоянно ставивший под сомнения все, что он делал, стал звучать несколько тише.
Ларс сам до конца не понимал, чем вызвано это изменение, – возможно, это временное состояние, или оно связано с его новой работой, или же все это результат его постоянного одиночества