ненужные. Я, конечно, «соседей» недолюбливаю, но не рискну утверждать, что ее грохнул Стронин из ФСБ или генеральный директор «Шантармаша»… Или генерал Глаголев – который, кстати, после той аварии еще не встал, лежит с ногой на растяжке. Из ревности, по аффекту все перечисленные и полдюжины им подобных убивали бы совсем иначе – а никаких жгучих тайн Маргарита хранить не могла, кто бы ей что доверил? Не тот народ. Так что шишек я решительно отметаю – не оттого, что санкцию на разработку вы мне все равно не дадите, а потому, что в данном случае в убивцы они не годятся… – Она помолчала. – А кстати, не фиксировалось ли попыток или хотя бы намека на попытки…
– Никаких, – сказал Воловиков. – Ни малейшей попытки что-то притормозить или деликатненько посоветовать не утомляться чрезмерно. Вовсе даже наоборот. Все рвут и мечут. Начиная с его высокопревосходительства. На самом высоком уровне было заявлено, что власть ни за что не перенесет столь циничного удара по культурной жизни Шантарска. И убийцу велено искать со всем рвением. Тут всплыла твоя фамилия, вспомнили о твоих прошлогодних геройствах… В общем, следствие будешь держать под личным контролем, в ущерб всем прочим обязанностям, которые со спокойной совестью можешь свалить на Грандовского… Сие – прямой приказ.
– То-то Грандовскому будет весело…
– Ничего не поделаешь. Сама виновата, надо же тебе было со всем блеском раскручивать прошлогодние фантасмагории… Вот и заработала соответствующую репутацию. Ты теперь – Та Самая, вот и страдай…
«Прелестно, – подумала Даша. – Уписаться можно. Дело даже не в том, что от тебя после одного-единственного звонкого успеха назойливо требуют совершать чудеса ежедневно, с восьми до пяти. Есть и другие нюансики». Вполне возможно, кто-то из обиженных ее новым назначением применил старый действенный способ – не стал ругать и сплетничать, а наоборот, расхвалил до небес, как бы заранее выдав вексель от ее имени. И попробуй теперь не раскрутить дело… Древний приемчик, но адски эффективный порой.
– Схожие инструкции получила и прокуратура, – продолжал Воловиков. – Чегодаевские орлы землю роют.
– Да знаю, – сказала Даша. – Наши ребята с ними третий день пересекаются, а сегодня поутру Славка и чегодаевский Адаскин у двери одного из немаловажных свидетелей нос к носу столкнулись…
– Это у которого?
– У того, что рисовал Риточкину обнаженную натуру. С натуры, оказалось. А потом и кувыркались порой прямо возле мольберта…
– По-моему, и чекисты что-то такое копают, – сказал Воловиков. – На волне общего принудительного энтузиазма. Через пару недель День города, в грядущем роскошном шоу Маргарита должна была участвовать со всем усердием, исполнять что-то там новосочиненное на фоне ряженых воевод и бутафорского командора Резанова.
– Ага, – сказала Даша. – Только такой версии нам и не хватало – мол, демократически настроенную певицу убрали зловещие красно-коричневые, чтобы сорвать День