между тем всё возвращались в другую пустую квартиру, к двери которой он давеча прилепил бумажку с печатью.
Если это и было убийство, то явно не с целью ограбления. Во-первых, там абсолютно нечего брать: из техники только простенький телевизор и немолодой мобильник в потёртой, дешёвой дерматиновой дамской сумке. У неё даже не было электрочайника! Вадим уже и не помнил, когда последний раз видел такие чайники со свистком, что привлёк внимание бдительной Валентины Семёновны. Во-вторых, в шкафу с бельём Вадим обнаружил небольшую жестяную коробочку из-под чая, наивно спрятанную меж наглаженных пододеяльников и простыней. В коробочке лежали сбережения: двести долларов двумя сотенными бумажками, любовно обёрнутые маленьким пакетиком, и сверху три тысячи четыреста рублей. Там же лежали украшения: маленький золотой кулончик на цепочке и длинные бусы из явно пластикового жемчуга. Рядом с коробочкой лежал небольшой толстый блокнот в твёрдой, приятной на ощупь обложке. Это оказался ежедневник, приспособленный под дневник. Вадим не удержался и зачем-то прихватил его с собой. Вспомнив о блокноте, он отставил кукурузу, достал его из кармана джинсовой ветровки и включил торшер. Мягкий свет из-под жёлтого абажура осветил первую надпись на форзаце, выведенную красивыми, с загогулинами, буквами:
«Маше, в День Рождения, 29 февраля 2008 г.».
Он устроился на диване поудобнее, пододвинул журнальный столик с пепельницей, закурил и открыл первую страницу. Удивительно, но записи в блокноте были сделаны тем же почерком, только без завитушек, но всё равно буквы писали очень старательно:
29 февраля 2008 г.
Сегодня у меня день рождения. Даже, больше, юбилей. У меня не так часто бывает день рождения, не как у всех, каждый год. На три года день, в который я родилась, имеет свойство исчезать из календаря. Но мне повезло, сегодня, на двадцатилетие, у меня есть день рождения! Сегодня я решила сделать себе подарок. Глупо, страшно глупо дарить себе подарок, но так хочется, чтобы через много лет, взяв вещь в руки, я могла подумать: «А это мне подарили на двадцатилетний юбилей!» И я подарила себе этот блокнот. По-настоящему подарила, завернув в бумагу и перевязав бантом! И сегодня я начну вести дневник. Да, знаю, в двадцать не начинают вести дневник, этим нужно увлекаться в четырнадцать-пятнадцать, но у меня никогда не было желания доверять бумаге свои мысли, да и сейчас нет. Просто когда я искала себе подарок (я ещё не знала, что это будет блокнот), я вдруг отчётливо поняла, как это ужасно. Я сама себе ищу подарок! Просто потому, что больше некому мне его подарить. Нет, не то, что некому подарить, мне даже не с кем поговорить! Наверное, у монахинь-затворниц больше общения, чем у меня! Как так сложилось? У меня ведь нет ни одного друга. Раньше это было не так заметно, когда живёшь совместно с тридцатью сверстниками трудно чувствовать себя одиноким, но и в детдоме у меня друзей