И люди стали поспешно строить капища и кумиры ее на перекрестке возводили, и украшали дома ее головами, взиравшими в разные стороны, они стали передавать друг другу жуткие истории о жестокой богине, которая может расправиться с сотней людей, и не перед чем она не остановится.
Сначала она радовалась такому повороту, потом стала огорчаться, но ничего другого от них добиться не могла. Она ступила в противостояние с ними, и отступиться от намеченного не могла.
Сварог позднее всех узнал о кровавых похождениях своей жены, и угрюмо молчал. Он не мог ума приложить, что для этого предпринять можно.
– Раньше надо было позаботиться, чтобы она там не появлялась, что теперь о том говорить и думать.
– Если запретить ей, – говорил Даждьбог, – она еще больше чудить начнет. Пусть все будет, как будет.
На том они и порешили.
«№№№№№№
До сих пор люди считали богов своими заступниками и помощниками, только Марена выбивалась из этого ряда, но и она делала полезное дело, а о Чернобоге при жизни своей они ничего не знали. Триглава все спутала в душах их, она заставила трепетать от страха перед случайной неизбежностью гибельности. Она выбирала жертв без всякой причины, никто не мог угадать, кого она заберет в следующий раз и насколько страшны будут его муки. Страх перед тьмой сменился страхом перед богами. Они понимали, что от них требуется покорности, им придется служить богам. Они только до определенного момента подыгрывали им. Но те времена закончились.
Протест оставался только в самых отчаянных душах. От него они все никак не могли избавиться, хотя и чувствовали, что им грозит страшная беда.
Им казалось, что пройдет немного времени, и все будет по-прежнему, но они видели, что ничего не возвращается.
«Что будет дальше? – спрашивали у своих богов жрецы, они знали о произволе, который творили античные боги, как исчезли из-за своей строптивости скифские племена, а вместе с ними и боги их. Но ведь с ними такое не могло случиться никогда, такое бывало только с другими.
Оказывается и трехглавая богиня не так уж мудра, и они могут сгинуть вместе с нею.
Узнав о гибели юноши в храме, (а дело было в храме Живы) богиня растерялась и возроптала, видя, что слова ее до небес не доходят, она поднялась к Сварогу. Она надеялась на то, что он пока просто ничего не ведает, а как узнает – сумеет остановить и приструнить ее. Но, выслушав ее, он только молчал угрюмо
– Она мать ваша и вольна, поступать, как ей вздумается, – говорил он так твердо, что Жива, не решилась возражать ему. Она поняла, что все еще хуже, чем казалось с земли. Марена была возмущена еще больше. Она поняла главное – их строптивая матушка хочет быть впереди всех. Но если для нее убивать было неприятной обязанностью, то та делала это видно добровольно и с удовольствием. Это выглядело отвратительно.
От самой Живы она узнала о разговоре ее с отцом, и странно сверкнули ее