зрелище. Но их ждало разочарование – драки не последовало. Благообразный дядечка с расквашенным носом поднялся с пола, не делая попыток нанести обидчику ответный удар. Кароль некоторое время постоял возле него, переминаясь и чего-то ожидая. Но, так и не дождавшись, повернулся и ушел, бросив через плечо, чтобы тот не совался, куда его не просят. Дядечка с трудом унял кровь, струящуюся из носа, и во второй раз принялся собирать с пола свои деньги.
– Однако веселая парочка эти Армен с Каролем, – заметила Инна, пока Мариша помогала дядечке собирать деньги.
Купюры разлетелись по всему бару, так что собирать их пришлось долго. Зная свою подругу, Инна не удивилась, что к концу процесса сбора долларов Мариша уже подружилась с пострадавшим.
– Какой хулиган! – сочувственно бормотала Мариша, ползая за дядечкой между стульев и отодвигая их своим мощным торсом. – Нужно вызвать милицию! Есть на судне охрана? Я сейчас пойду и вызову.
– Не нужно, – бубнил пострадавший. – Я сам виноват. Нельзя лезть на рожон. Сколько раз я себе твердил: угомонись, спешка хороша лишь при ловле блох.
– Вы ни в чем не виноваты, это не вы его побили, это он вас ударил! – продолжала негодовать Мариша. – Он подонок, а вы настоящий рыцарь. Не стали руки пачкать о всяких пьяных дураков.
Услышав, что он рыцарь, дядечка приободрился, почувствовал в Марише родственную душу и воспылал к ней симпатией.
– И охрану звать не хотите из душевного благородства, – продолжала льстить дядечке Мариша.
Тот расцвел, как цветок под лучами июньского солнца. Как и многие представители мужского пола, он не слишком хорошо отличал правду от вымысла. Так что Маришину лесть принял за чистую монету. И теперь сам был готов поверить в собственное благородство и отвагу. И считать Маришу своим лучшим другом. А лучшего друга, разумеется, нельзя было не угостить чем-нибудь. Так что все трое выпили по бокалу вина, и дядечка, приложив к пострадавшему носу лед, принесенный заботливым барменом, наконец представился подругам:
– Христианов! Иван Тимофеевич! Простите меня, мои дорогие дамы, обычно я представляюсь сразу же. Это непростительная оплошность с моей стороны. Но все эти события…
И Иван Тимофеевич сосредоточенно потрогал свой стремительно распухающий нос.
– Больно? – сочувственно спросила у него Инна.
– Нет, нет, – поспешно возразил Иван Тимофеевич. – Все в порядке. До свадьбы заживет.
– Так вы пока холостяк? – прикинулась дурочкой Инна.
– Почему это? – растерялся Иван Тимофеевич. – То есть я холостяк. Но почему вы сказали пока?
И на его лице промелькнула тревога. Кажется, Иван Тимофеевич очень дорожил своей свободой.
– Ну, вы сказали, что до свадьбы ваш нос заживет, – простодушно пояснила ему Инна.
– Ах, моя дорогая! – с облегчением рассмеялся Иван Тимофеевич. – Это же только к слову. Нет, я не женат. Профессия не позволяет. Видите ли, по роду своей деятельности я вынужден часто переезжать