не обладают раздражающим действием на кишечник и потому не производят послабления. Кроме того, избавление от ожирения и ревматизмов в Ессентуках совершается без уменьшения сил больного, поскольку под влиянием целебных солей происходит сгорание излишнего жира и сама жизнедеятельность организма резко повышается. Бледные малокровные барышни, приезжая в Ессентуки…
– По-моему, дорогой, ты увлекся, – вмешалась Ангелина и смерила мужа выразительным взглядом.
– Да-да, простите, заболтался, – врач извинительно взмахнул руками. – Итак, какое же решение вы примите? – поправив на переносице очки, он выжидательно посмотрел на Ардашева.
– Но в Ессентуках мы не заказывали гостиницу, – осторожно заметила Вероника Альбертовна.
– Об этом не извольте беспокоиться. Есть у меня один старинный приятель – заведующий смирительным отделением Хлудовской больницы, мой давний друг – Куприян Савельевич Стильванский. Его жена – родственница самого Трощинского…
– Директора Вод?
– Именно.
– Ему не составит труда помочь нам. Да разве кто посмеет отказать столь известному российскому адвокату?
– Вы, право, Николай Петрович, преувеличиваете мои заслуги.
– Нет уж, дорогой мой. О ваших расследованиях даже парижская «Фигаро» писала. Если я не ошибаюсь, это касалось убийства французских ювелиров, отца и сына… простите, запамятовал…
– Де Лавинь, – подсказал Клим Пантелеевич.
– Да-да.
– Что ж, мы не можем не прислушаться к вашему совету. А какое у вас купе?
– Двенадцатое, – ответил доктор.
– Мы едем во втором классе, – вмешалась Ангелина Тихоновна. – Отсюда до Ессентуков рукой подать, и мы не стали выбрасывать деньги на ветер, – с заметной долей ущемленного самолюбия пояснила она.
– Верное решение! – проявила женскую солидарность жена присяжного поверенного. – Будь я на вашем месте – поступила бы точно так же.
Разговор прервал двойной удар станционного колокола, возвещавшего, что до отправления кавказского скорого осталось ровно две минуты.
– Прошу занимать места, господа, – вежливо напомнил проводник.
Перрон почти опустел. Длинной трелью залился свисток обер-кондуктора, и машинист, будто играющий на кимвалах оркестрант, выпустил шумное облако пара. В тон ему задвигались колеса – сначала медленно и неуверенно, потом – все быстрей и быстрей. Длинная вереница вагонов постепенно превратилась в уходящую темную точку. А над ней продолговатой кляксой повис сизый угольный дым.
Клим Пантелеевич раскрыл купленный на станции свежий «Кавказский край» за 7 июня 1911 года и пробежал глазами по строчкам. На третьей странице он обратил внимание на несколько необычное сообщение, размещенное в колонке «Происшествия»:
Вчера, в одном из номеров гостиницы «Метрополь» с помощью инструмента, известного в воровской среде под названием «балерина»,