трубадуры странствовали от одного именитого двора к другому. Те, кто мог себе это позволить, путешествовали в обществе жонглера, полуприятеля-полуслуги. Они навещали старых покровителей и искали более могущественных. Когда же погода портилась, трубадуры возвращались на родину, чтобы переждать непогоду и сочинить новые песни, ожидая весну и готовясь к следующему путешествию
Не только придворные певцы, но и знатные сеньоры в прочувствованных строфах описывали свои переживания и надежды – так, тяжело заболев, герцог Гийом Аквитанский сочинил такие строки:
А я в содеянных грехах
Пред всеми каюсь. Жалкий прах
В молитвах и в простых словах
Взываю ко Христу: прости!
Я ради наслаждений жил,
Но Бог предел мне положил,
А груз грехов, что я свершил,
Мне тяжек стал в конце пути[20].
Любовная лирика в провансальской поэзии – это наряду с весенними запевами романсы – небольшие лирико-эпические произведения; любовные послания; альбы – утренние песни; серены (серенады) – песни вечерние. Любовь трубадуров явилась своего рода бунтом человеческих чувств против злобы, глупости, суеверия, невежества в мире, где сословие поглощало личность. Однако и в этой, казалось бы, частной, интимной сфере трубадуры ухитрялись согрешить против устоев католической церкви. Кощунственное использование религиозных образов и выражений рассматривалось как один из тяжких проступков. В произведениях вольнодумцев часто присутствовали святотатственные заявления: например, что дама лишится «райского блаженства» за отказ в «милостях любви»; или что ради любви избранницы поэт готов претерпеть «адские мучения». Чувство любви в стихах трубадуров ставилось выше интересов религии и часто бесцеремонно смешивалось с ними.
До наших дней дошла тенсона Марии де Вентадорн из знаменитого рода Тюреннов, в которой она, якобы споря с одним известным трубадуром, утверждает, что любовь – выше знатности.
Азалаида де Поркайраргес, родовитая лангедокская дама, в прелестном стихотворении «Вот и зимняя пора…» очень изысканно говорит о чувствах и тоже высказывает довольно смелую для своего времени мысль, что любовь и преданность дороже, чем знатность и богатство.
Донны – всех безумней донн,
Если сердце им избрало
Тех, кто властью облечен
Выше скромного вассала.
Мысль Овидия проста:
Власть и нежность – не чета.
Я смеюсь над чванной донной,
Только титулом плененной.
От такого заявления недалеко до отрицания иерархии церковной и – страшно подумать! – земной.
Безымянный монах из Монтаудона совершенно по-свойски обращался со священными понятиями: «Давеча я в рай ходил…» или «Я к Господу как-то попал…». В лирических порывах южных певцов постоянно прорывалось если не равнодушие, то, по крайней мере, непочтительное отношение к религии.
«Прекрасная