Тогда я оказался участником одного общения – из тех моментов, которые задают горизонты жизни и становятся смысловыми акцентами биографии.
Это общение происходило в дачном поселке писателей Пахра. Бурно разговаривали двое: Эммануил Мандель, которого знают как поэта Наума Коржавина, и мой названный старший брат, муж моей сестры писатель Владимир Тендряков (а я, будучи десятиклассником, лишь изредка вставлял слова, не определяя ткань разговора).
Два человека говорили о многом, но спор шел о самоцензуре своих книг, своего творчества. Стоит ли править стихи, которые были написаны, но не публиковались в 1948-м, 1949-м, 1951-м годах? Да и вообще: стоит ли их печатать? Те стихи были полны юношеских иллюзий, а с приходящей зрелостью к любым ранним произведениям начинаешь относиться как к чему-то, возникшему в определенное время и созвучное именно тому времени – и историческому, и биографическому.
И тогда Наум Коржавин обронил пронзительную по точности фразу: «Никогда не предавайте своих стихов».
Второй эпизод касается разговора между всё тем же Владимиром Тендряковым, но уже с двумя другими героями – с Александром Исаевичем Солженицыным и Александром Трифоновичем Твардовским. Эти страстные собеседники на высоких тонах обсуждали вечную тему: тему права творческой личности на коммуникацию с тоталитарной системой. В центре беседы был животрепещущий и сегодня вопрос: можно ли совместить службу государству и служение человечности?
Думая об этом разговоре, я бы хотел сделать символом серии книг про общение таланта с властью название ставшего широко известным произведения Александра Солженицына «Бодался теленок с дубом». Название этой книги – парафраз судеб таких учёных, педагогов, писателей как Андрей Сахаров, Булат Окуджава, Владимир Тендряков, Александр Галич, Владимир Высоцкий, Юрий Трифонов и – Александр Тубельский. Каждый из них по-своему вступал в поединок, защищая право культуры на индивидуальность, право образования на собственное лицо.
Александр Тубельский бодался с дубом, отстаивая честь и достоинство детства. Когда обдумываешь феномен восхищения Тубельским с первого взгляда, то вспоминаешь, что он вовсе не производил впечатления былинного богатыря.
Мы впервые встретились с ним в лабиринтах Госкомитета СССР по народному образованию и «зацепились словами». Он знал меня, а я его ещё нет (поскольку только ещё начинал – а это был 1988 год – узнавать многих и многих на континентах образовательного мира); общаясь с Тубельским, я с ходу почувствовал справедливость формулы «мы с тобой одной крови – ты и я».
Что меня поразило? Символом общения с ним навсегда становилась его изумляющая (и изумляющаяся!) улыбка. Вспоминаются слова Станиславского, ключевые для понимания поведения актеров. Станиславский начинал на репетициях с фразы: «Чем вы меня удивите?»
Александр Тубельский (как выразительный человек) с ходу удивлял широтой души и открытостью сознания. Мы начали разговор, не обнюхивая друг друга, а с ходу нырнули в смыслы.